Содержание
Предисловие к первому изданию 1847 года.
I. Местоположение Обители II. История Оптиной Пустыни Отдел I. От основания обители в XV столетии до обновления ее после Литовского разорения, то есть, до 1630 года Отдел II. 1680 – 1724 Отдел III. 1724 – 1764 Отдел IV. 1764–1796 Отдел V. От 1796 года до настоящего времени Духовная грамота Об изданиях Оптиной Пустыни III. Степень монастыря и число братства IV. Чиноположение или устав обители О старчестве V. Здания обители Святые храмы 1. Введенский Собор 2. Церковь в честь Казанской иконы Божией Матери 3. Церковь в честь Владимирской иконы Божией Матери 4. Церковь во имя пр. Марии Египетской и св. Праведной Анны 5. Церковь кладбищенская, во имя всех Святых Колокольня Ограда Другие монастырские здания Здания внутри монастыря Здания вне монастыря VI. Достопримечательные св. иконы и другие церковные вещи Святые иконы Кресты Потиры и ковчеги VII. Монастырская библиотека VIII. Чем ныне владеет монастырь 1) Земли 2) Монастырские хутора 3) Четыре мельницы IX. Кладбище X. Настоятели Оптиной Пустыни XI. Замечательные мужи, жившие в Оптиной Пустыни 1. Архимандрит Мелхиседек Духовное завещание 2. Иеромонах Геннадий 3. Иеродиакон Палладий 4. Иеродиакон Мефодий 5. Игумен Антоний 6. Схимник отец Карп слепой 7. Андрей Андреевич Петровский 8. Иеросхимонах Феодот
Предисловие к первому изданию 1847 года.
Козельская Введенская Оптина Пустынь принадлежит к числу древнейших обителей нашего Отечества: она считает ныне уже четвертое столетие со времени своей известности (письменной) и, по преданию, пятое со времени основания. Судьбы сей обители разнообразны и занимательны для любителей отечественной старины, поучительны и назидательны для ревнителей праотеческого благочестия. Основанная отшельником Оптой, возрожденная незабвенным Платоном и утвержденная боголюбивым Филаретом, она в настоящее время, как по своей наружной лепоте, так и по внутреннему благоустройству, справедливо может назваться «Лаврою Калужской Епархии», подобно тому, как, некогда, высокопреосвященный Платон, митрополит московский и калужский, выражался о любимой им Песноше, называя эту обитель «второй Лаврой своей епархии».
Доселе еще ни один из путешественников – описателей – не полюбопытствовал взглянуть на святыню Оптиной Пустыни, не удостоил даже помянуть ее имя в своих записках. Причины этому, без сомнения, те же самые, по которым до нашего времени не более 50 иноческих обителей имеют свои отдельные описания, хотя необходимость приступить к подобным описаниям Православных обителей, сообразно со всеми критическими требованиями, уже давно сознана всеми.
Род мой с незапамятных времен имеет оседлость в Козельском уезде, в близком расстоянии от Оптиной Пустыни. С малых лет привык я преклоняться перед ее святынею и потом посещал и обозревал ее не раз, в разные эпохи моей жизни.
Предлагаемое здесь описание, плод недавнего посещения моего обители в минувшем 1845 году, да будет жертвою, приносимою от меня, отчизне моих предков и, вместе, выражением личного моего усердия к святой обители отшельника Опты!
При составлении сего описания, я старался, по мере возможности, удовлетворить тем критическим требованиям, которые были высказаны одним из известнейших археологов в статье: «Исторические заметки» (номера 26 и 27 Северной Пчелы 1846 года). Ясно, что эти требования не могут быть одинаково приложены к описанию каждой обители по многим, не зависящим от описателя, причинам, которые столько же могут быть основательны и уважительны, сколько справедливы и полезны для соображения, при трудах этого рода, заметки почтенного археолога.
В заключение всего, долгом считаю принести искреннюю мою признательность иноку Оптиной Пустыни, Петру Александровичу Григорову (издателю известных всем любителям духовного чтения писем задонского затворника Георгия) за его просвещенное и деятельное содействие к успешному совершению моего настоящего труда.
Л. Каверин.
I. Местоположение Обители
Да будет мир в стенах твоих, благоденствие – в чертогах твоих!
(Пс. 121:7).
Подъезжающего к Козельску по большой Калужской дороге, на расстоянии 15-ти верст, провожает с левой стороны вид глубокой долины, по которой в широком русле протекает река Жиздра, а за нею встает сплошной, бесконечный для глаз, бор, который, покрывая нагорный берег реки, издали синеется, как, подернутое туманом, море. У его то опушки, на полугоре, омываемой упомянутою рекою, стоит мирное пристанище иноков: Козельская Введенская Оптина Пустынь.
При спуске дороги на луговую долину, Богоспасаемая обитель открывается взорам путника всей красотой своих величественных храмов и башен: с трех сторон, как забрало, окружает ее дремучий бор; с запада у самых стен течет быстрая Жиздра; по левому берегу ее расстилается зеленым ковром поемный луг, орошаемый излучистой рекою Клютомой (одним из притоков левого берега Жиздры) и несколькими озерками; он доходит вплоть до большой дороги, на которой, почти прямо против обители, расположена деревня Стенино. Вправо от нее, на возвышении берега, тянется, выстроенное в один порядок, село Прыски, с каменною церковью и обширным господским домом помещика Кашкина; влево, в симметрии с селом, вверх по течению реки, (к юго-западу, в 4-х верстах от обители) виден город Козельск, в древности – Козелеск, славный геройской зашитой своих жителей против полумиллионной орды Батыя, в 1288 году. С высокой монастырской колокольни горизонт открывается еще на большое расстояние, и, тем увеличивается достоинство пленительной картины монастырских окрестностей: по взгорью видны обширные поля, рощи и несколько дальних сел и деревень.
На восток от обители, на расстоянии 170 сажен, расположен Скит во имя св. Иоанна Предтечи и Крестителя Господня. Он окружен со всех сторон лесом и представляет одно из лучших, по своему местоположению, пристанищ, для желающих спасения.
Кто, хотя однажды посещал Оптину Пустынь, тот, без всякого сомнения, долго не забудет этого поистине красивого места; тем менее можно забыть о благодатных впечатлениях ее на дух и сердце посетителя.
Много в глубине моей души оставалось воспоминаний о любвеобильной обители Оптиной… Там узнал я впервые цену уединения, возможного только в Боге и для Бога. Тепла здесь была моя молитва, вызванная благоговейным, умилительным пением иноков; а суетные помыслы и скорбь, эти постоянные спутники мирской жизни, не посмели следовать за мною под сень мирной обители.
Но особенно пленил меня уединенный Скит. Когда я предстоял Божественной Литургии в его простом деревянном храме, среди старцев, удрученных летами и, от юности, вменивших вся уметы, ради царствия Божия, то как-то понятнее и доступнее становились сердцу моему слова девственного Апостола, возглашаемые чтецом: Не любите мира, ни яже в мире. Аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем: яко все, еже в мире, похоть плотская, и похоть очес, и гордость житейская, несть от Отца, но от мира сего есть (1Ин. 2:15–16).
Глубокий, из тайников сердечных излетевший, вздох, был впервые ответом Божественной истине этих слов; и, выходя за ограду скитскую, невольно подумал я: «воистину блажени, Господи, их же избрал ecu и приял вселитися во дворех Твоих! благоговею пред тобою, безмолвный Скит, люблю тебя, любвеобильная Пустыня! Буди же, повторяю словами Царственного Пророка, мир в силе твоей и обилие в столпостенах твоих, отныне и до века!»
Отцы и братие! читая сие описание, примите его, как слабый отголосок тех благодатных чувств, которые согревали мое сердце, при посещении вашей, приснопамятной для меня, обители, и помяните в своих молитвах, потрудившегося над его составлением, во славу славимого вами единым сердцем и усты Спаса и Бога нашего Иисуса Христа.
II. История Оптиной Пустыни
Вспомни дни древние, помысли о летах прежних родов; спроси отца твоего, и он возвестит тебе, старцев твоих, и они скажут тебе. (Втор. 32:7). Размышляю о днях древних, о летах веков минувших. (Пс. 78:6).
Главным пособием при составлении исторического описания Оптиной Пустыни служил архив ее, приведенный впервые в возможный порядок только в настоятельство о. Архимандрита Моисея.
До 1764 года, единственными источниками для истории обители служат:
1) вкладная книга, начавшаяся с 1670 года (неполная);
2) копии с двух жалованных грамот 7184 (1676) и 7188 (1680) годов;
3) выпись 1710 года, данная Пустыни по указу Петра Великого, впредь, для ведения ее владений;
4) три акта, найденные в архиве белевского Преображенского монастыря, которые поясняют период упразднения и восстановления обители (1724–1726 г.).
С 1764 года, когда Оптина Пустынь вошла в число семи заштатных монастырей бывшей Крутицкой епархии, история ее изложена по, хранящимся в архиве, консисторским указам. До 1800 года собрание их неполно; а с сих пор и обилие письменных фактов, и устные рассказы очевидцев позволили раздвинуть рамки описания гораздо шире и, тем полнее удовлетворить его цели.
Для большего удобства обозрения, разделим историю обители на пять отделов, сообразно важнейшим событиям, замечаемым в ее внешней и внутренней жизни:
1) от основания обители, до восстановления ее после литовского разорения, или от половины ХV столетия до 1630 года;
2) от 1630 года, до упразднения обители в 1724 году;
3) от восстановления обители в 1726 году до 1764, т. е. до объявления духовных штатов;
4) от 1764 до 1796, период оскудения и упадка обители;
5) от 1796 до 1875 период ее обновления, устройства и современного, цветущего состояния.
Отдел I. От основания обители в XV столетии до обновления ее после Литовского разорения, то есть, до 1630 года
Мнози бо монастыри от Царь и от Бояр и от богатства поставлени, но не суть поставлены слезами, пощением. (Пр. Нестор).
Ни время, ни причины основания Козельской Введенской Оптиной Пустыни – письменно неизвестны. В период самозванцев, слывущий в народе под выразительным названием Литовского разорения, Козельск и (как должно полагать) сопредельная ему Пустынь, были разорены врагом. При этом случае, погибли, как городские, так и монастырские архивы; и нам, по необходимости, осталось в исследовании судеб обители до XVII столетия, довольствоваться одними преданиями. Следуя тому из них, которое сохраняется преемственно среди братства Оптиной обители, начало иноческого жития на месте, занимаемом ею, относится к XV столетию. Это предание, как кажется нам, главным образом, опирается, во-первых: на древность сопредельного ей города Козельска, известного в летописях с 1146 года1; иноческие же обители были необходимой, так сказать, принадлежностью древних городов России – духовными крепостями их, и возникали еще во времена уделов; во-вторых, на том, что почти все окружные монастыри, также относят свое основание к XV и XVI столетию, начиная с самого знаменитого по древности и своему историческому значению Пафнутиева-Боровского, который основан близ города Боровска в 1477 году, в то время, когда уже в самом городе существовал Покровский Высокий монастырь, в коем постригся пр. Пафнутий в 1417 году.
В подтверждение этого предания, можно указать еще на переписанный с древнего, слово в слово, синодик Оптиной обители 1670 года, в котором, в числе поминаемых первых насельников обители, помещены попеременно иноки-схимники и инокини- схимницы. Полагаем, поэтому, что было время, когда обитель сия, подобно некоторым другим, как единственная в округе, не была исключительно мужской или женской, но служила убежищем для старцев и стариц, живших в двух разных отделениях, под управлением одного духовного отца. По два же отделения имели многие монастыри в древние времена, например, Хотьков, что видно из жалованной ему грамоты 1506 года от Царя Василия Иоанновича, в которой, между прочим, читаем: «да на семнадцать старцев и стариц, что живут в том монастыре…»2; также, Введенский подольский, находившийся под стенами Троицкого монастыря3.
Соборным определением 1504 года запрещено было жить в одних обителях инокам с инокинями: «а, что в монастырях жили в одном месте чернецы, и черницы, и мы уложили, что от сего дни, впредь, чернецом и черницам в одном монастыре не жити»4. Итак, упоминаемые в монастырском Синодике старцы и старицы монастырские пребывали в сей обители в XV столетии, а соборное определение 1504 года могло положить основание Козельскому Вознесенскому девичьему монастырю, упраздненному в 1764 году.
Для обследования обстоятельств, при которых, вероятнее, могла возникнуть, описываемая нами, обитель в течении XV столетия, обратимся к древней истории Козельска.
Козельск, называвшийся до XVIII столетия Козелеск или Козлеск, от своего положения среди дремучих лесов был один из значительнейших городов земли Вятичей, составлявшей удел князей Черниговских. Козельск является в летописях годом ранее Москвы, а, именно, в 1146 году. Он обессмертил себя в годину общего бедствия России геройской защитой против полумиллионной орды Батыя в 1238 году, за что и прозван от него злым городом. До 1402 года, Козельск имел своих удельных князей из рода мученика веры св. Михаила, князя Черниговского. В 1402 г. Козельск подпал под власть Литвы, в которой оставался до 1408 года. В этом году великий князь Литовский Витовт уступил его, вместе с Любутском и Пeремышлем, своему зятю, великому князю Московскому Василию Дмитриевичу, а сей последний, по договору того же 1408 г., отдал Козельск и Углич великодушному дяде своему, Владимиру Андреевичу Храброму, в роде коего, Козельск оставался 37 лет. В 1445 году Козельск вторично подпал под власть Литвы, но, через четыре года (в 1449 г.), снова отошел к своему законному владетелю, внуку Храброго, Воровскому князю Василию Ярославичу, который около 1456 г. Уступил, как Козельск, так и другие области своего деда, своему шурину, Московскому князю Василию Темному.
Период времени 1408–1445, в который Козельск состоял в роде Храброго, в течение всего ХV столетия, по нашему мнению, был самый благоприятный, для основания вблизи города иноческой обители, или для оглашения властям отшельства, существовавшего дотоле (как это, иногда, случалось) на собственных правах. Особенно же, способствовало этому, время жизни самого Владимира Андреевича. «Бяше бо, – говорит Летописец, – любя сей Князь чин мнишеский и священнический»5. Памятником и свидетельством этой любви служит монастырь, основанный им, среди новопостроенного в 1374 году города Серпухова. Для совершения сего благочестивого дела, Владимир Андреевич вызывал из своей отчины, Радонежа, игумена тамошнего монастыря, преподобного Сергия. Преподобный же, пришедши в Серпухов, «соглядав место, где есть подобно и прилично быти монастырю, и, молитву сотворив, основания церкви положи своими руками во имя Пречистыя Богородицы, месяца декабря в 9 день, Зачатия Святыя Анны, егда зачат святую Богородицу». Благословив новоустроенную обитель, преподобный Сергий, но просьбе князя, поставил ей игуменом ближнего ученика своего Афанасия, и с миром возвратился в Радонеж, в свой монастырь.
Теперь обратимся к исследованию второго местного предания, объясняющего причину названия обители Оптиной. Козельск, как и все города древних Вятичей, был основан в местах неприступных, среди дремучих лесов, от которых и получил свое первоначальное название Козелеск, или Козлеск. Густой бор, у опушки которого, на берегу Жиздры, расположена Оптина Пустынь, и до сих пор сохранил название Козельской засеки, указывающее на его прежнее назначение. Известно, что в древние времена, Русские засеками обеспечивали свои границы от нечаянного нападения Татар и других неприятелей. Лес, назначавшийся для сего, носил название заповедного, и не только не позволялась рубка в нем деревьев, но даже прокладывание дорог и стежек6.
Начало засек относится к XIV веку. Великий князь Московский, Иоанн Данилович Калита, желая, хотя сколько-нибудь воспрепятствовать опустошениям, делаемым Татарами в великом княжестве Московском, укрепил засеками всю страну от Оки к Дону и, через Дон – к Волге. Но эти же самые заповедные леса, по своей неприступности, служили иногда, особенно, в окраинных местах, притоном для домашних врагов древней Руси, станишников (разбойников); по временам, они усиливались до того, что устрашали жителей Русской Украйны (окраины – прим. ред.), не хуже Татар и Литвы. Вот почему имена некоторых атаманов, или предводителей этих шаек, и до сих пор еще живут в местных преданиях, песнях и рассказах7. Так, между прочим, сохранилось в устных преданиях Козельцев и имя Опты, сперва грозного предводителя шайки станишников (разбойников) Козельской засеки, а потом – смиренного отшельника, основателя Пустыни и вождя иноков.
Это предание об основании Оптиной Пустыни, получит для нас всю силу истины, когда вспомним, что история первых веков христианства, начиная с разбойника на кресте, исповедавшего Господа, представляет нам немало примеров, как иные, обратившись от душегубства, провели остальную часть своей земной жизни в подвигах всеискреннего покаяния, и были спасены чудным действием благодати Божией. Довольно указать на примеры Моисея Мурина и преподобного Давида. Эти примеры оправдывают обетование Божие, изреченное устами пророка Иезекииля: И беззаконник, если обратится от всех грехов своих, какие делал, и будет соблюдать все уставы Мои и поступать законно и праведно, жив будет, не умрет. Все преступления его, какие делал он, не припомнятся ему: в правде своей, которую будет делать, он жив будет. (Иез. 18:21–22).
Подробности благодатного обращения и, последующей за сим, жизни отшельника Опты, по недоведомым судьбам Божиим, навсегда сокрыты от нашей любознательности; однако, для любомудрствующего духовно, несомненно, что, обратясь на путь истины, он соделал и плоды, достойные покаяния, ибо из предводителей шайки душегубцев, Господь Бог взыскал его в вождя и наставника душ, ищущих спасения. Можно предполагать и то, что он благоугодил пред Господом, ибо благословение Божие не оскудевало и не оскудевает доселе над, основанной им, обителью.
Не более, как 70 верст разделяют Козельскую Введенскую Оптину Пустынь от другой обители, столько же древней, и, равным образом, носящей имя Оптиной (Орловской епархии города Волхова, Оптин Троицкий монастырь); почему, с большой вероятностью, можно предположить, что обе эти обители имеют одного и того же основателя.
Признав же отшельника Опту за основателя обеих сих обителей, совершающих уже четвертое столетие, со времени своей известности, мы приходим к заключению, что сей Пустынножитель пожил немалое время после своего благодатного обращения, и, подвизаясь подвигом добрым, восходя от силы в силу, от славы в славу, успел до исхода своего в вечность, благоустроить и усовершить, основанные им Пустыни. В которой из них преставился и погребен отшельник Опта, это, к сожалению, утаено от нас так же, как и другие подробности богоугодной его жизни после обращения. А, может быть, рука Промысла с намерением скрыла от людей это обстоятельство, чтобы, уменьшением внешней славы здесь, соделать блистательнее подвижнический венец его в небесном Царстве.
Можно предполагать, что Опта, при пострижении в монашество, был наречен Макарием, почему и Пустынь его (в которой, вероятно, он сам и был первым настоятелем), удержала за собою название Макарьевой Оптиной. В древних письменных актах, обыкновенно, писалось: «Макарьевы Пустыни Оптина Монастыря». Введенской же, Пустынь сия начала именоваться только с начала нынешнего столетия, хотя, по письменным сведениям, еще в 1629 году был уже в ней храм во имя Введения Пресвятой Богородицы. Впрочем, название Оптиной Пустыни Макарьевой, по другому предположению, объясняется и иначе: в истории Российской Иерархии (том V под литер. М.), упоминается о храме св. Макария, как о главном храме обители; а Введенская церковь показана, состоящей на воротах, но на чем основано это показание, не знаем. По крайней мере, известно, что со времени первых удовлетворительных сведений о состоянии Пустыни, т. е. с 1629 года и до 1864 г., в ней не было ни храма, ни придела во имя преподобного Макария.
Первые письменные свидетельства об Оптиной Пустыни относятся к царствованию Бориса Годунова. В козельских писцовых книгах (1629, 30 и 31 годов), значится, что монастырю сему дано на поминовение по царе Феодоре Иоанновиче, который умер в 1598 г. «на свечи и на ладан, под городом Козельском, на речке, на Другусне, место мельничное, да на берегу, против мельницы, место дворовое мельничное, да рыбная ловля по той же речке, обще с посадскими людьми». Это первое письменное сведение об обители показывает, что она издревле пользовалась благоволением царей.
О судьбах Оптиной Пустыни в смутное время междуцарствия никаких письменных сведений не сохранилось. Известно только, что соседний ее город, Козельск, по убиении Лже-Димитрия, с другими городами отказался от повиновения законному царю Василию Ивановичу Шуйскому и принял сторону второго Самозванца; был занят отрядом мятежников; два раза осажден царскими войсками; в 1610 г. разорен Запорожскими казаками; в 1017 г. сдался полякам и находился во власти их до Деулинского перемирия, по которому снова вошел в состав мирных и верных городов России, искупив свое непостоянство жертвами кровавыми и тяжкими. Все эти события, конечно, не могли оставаться без последствий и для сопредельной Козельску Оптиной Пустыни; и она не могла уцелеть во время всеобщего литовского разорения.
По окончании же междуцарствия, когда во всей России стал понемногу водворяться мир и порядок, и Оптина Пустынь, без сомнения, вскоре начала оправляться от, постигших ее, бедствий. По крайней мере, известно, что около 1629 года она уже существовала в возобновленном виде. В козельских писцовых книгах (1629, 30 и 31 годов) помещено следующее известие: «Государево, царево и великого князя Михаила Феодоровича вся Руссии Богомолье, монастырь Оптин Макарьевы Пустыни, на реке на Жиздре, а в нем Церковь Введения Пречистыя Богородицы древяна клецка (клетью), а в церкви образы, и книги, и ризы, сосуды церковныя и колокола, строенье мирское и монастырское чернаго священника Феодорита с братьею, а в монастыре шесть келей, а в них старцы, черной священник Феодорит с братьею питаютца от церкви Божией». Далее следует исчисление монастырских владений; они состояли, во-первых: из мельницы на речке Другусне, поставленной на месте, пожалованном монастырю еще при царе Борисе Годунове братьями Афанасием и Тимофеем Желябужскими, почему последний и держал ее на оброке от монастыря, по записи; во-вторых: из рыбных ловель а) по реке Жиздре от монастыря оба берега вниз до Жиздринской каменной тони; в) против монастыря перекоп с рыбною ловлею, «что прокопали из реки Жиздры, внове дан монастырю» (значит, уже при Михаиле Феодоровиче); с) по речке Другусне, от Зуйкова броду вниз до впадения ее в Жиздру, вообще, со всем городом. Наконец, луга по реке Жиздре и впадающим в нее речкам Клютоме и Другусне, да участок леса в длину на две, а в ширину на одну версту; «а иной земли (как сказано в писцовых книгах) к тому монастырю нет, изстари не было».
Вот первые, и весьма удовлетворительные, сведения о состоянии Оптиной Пустыни, вскоре после ее возобновления. Ими мы и окончим первый отдел ее исторического описания.
Отдел II. 1680 – 1724
Из предыдущего отдела мы видели, что Оптина Пустынь в 1630 году успела уже, несколько, оправиться от Литовского разорения, и снова собралось в ней небольшое братство отшельников.
С 1630 по 1670 г., нет никаких свидетельств о состоянии обители.
В 1672 году начальствовал в ней строитель, старец Исидор. К его настоятельству относится первая тяжба с козельскими обывателями, за старинную монастырскую мельницу в городе Козельске, (построенную братьями Желябужскими на месте, пожалованном обители на поминовение царя Феодора Иоанновича). Это случилось таким образом: «некто Москвитин, Савинской слободы тяглец» Мишка Кострикин построил без царского указа, единственно, по согласию с козельскими драгунами и стрельцами, на речке Другусне мельницу и тем, старинную монастырскую мельницу, стоявшую выше по течению той же речки, «остановил и без остатку разорил».
Это самоуправство, которым пресекался главный источник содержания бедной Пустыни, вынудило смиренного старца Исидора с братией к 1675 году Августа 7, подать царю Алексею Михайловичу челобитную, в которой они, доказывая свои права на мельницу, в заключение просили, чтобы «досмотреть подтоп их монастырской мельницы, а мельницу Мишки Кострикина отписать, до подлинного розыска, на имя Государево».
Получив эту челобитную, Царь предписал грамотою козельскому губному старосте Ивану Головкову исполнить просьбу иноков Оптиной Пустыни, а досмотр и сказку прислать к Москве в приказ костромской чети.
Но, как дальнейших распоряжений о вознаграждении монастыря за убытки, понесенные им от разорения старинной его мельницы, не последовало, то старец Исидор нашелся вынужденным войти к Царю с новой челобитной, в которой, описывая положение вверенной ему обители, выражался в следующих примечательных словах: за «Оптиным монастырем крестьянских и бобыльских дворов нет, и денежной руги им нейдет, кормятца миром и своею работою», вследствие чего и просил Государя: «пожаловати бы их велеть, тое Мишкину мельницу Кострикина отдать им в монастырь на свечи, и на ладон, и на вино церковное и им строителю с братиею, на пропитание, чтобы им голодом не помереть, и о том бы им в Козельск дать царскую грамоту».
Челобитная эта осталась неудовлетворенною, вероятно, по поводу смерти царя Алексея Михайловича, приключившейся 1676 года 29 января. А, между тем, разоренная монастырская мельница стояла впусте, и не давала обители никакого дохода, тогда как Мишкины друзья, из мести к инокам, «стакався с набольшими козельскими градскими людьми», били челом молодому царю Феодору Алексеевичу, чтобы он позволил достроить им Мишкину мельницу и держать из оброка, имея ввиду потопить окончательно монастырскую мельницу и запереть им рыбную ловлю.
Это вынудило старца Исидора просить защиты и правосудия у молодого Государя, как он искал их у отца его. Изобразив в своей челобитной (18 июля 1676 года) подробно козни злоумышленников против его мирной обители, старец, в заключение, говорил, что, если позволят снова поставить мельницу на том месте, где начал строить ее Мишка Кострикин, то «их старой монастырской мельнице молотья и рыбного всходу из реки Жиздры не будет, и рыбная ловля будет заперта, и им, строителю с братиею, будет разоренье, а Оптину монастырю оскуденье большое; а вотчин за тем монастырем ничего нет, и руга нейдет, питаютца Христовым именем и тою рыбною ловлею».
К этому последнему челобитью Исидор приложил и выпись из козельских писцовых книг 1629, 1630 и 1631 годов, доказывающую права обители на мельничное место.
Рассмотрев дело, царь Феодор Алексеевич, 1676 года августа в 3-й день, прислал козельскому воеводе Василию Ивановичу Кошелеву грамоту, которою повелевалось: «мельницу Мишки Кострикина снесть, и впредь, ниже монастырской мельницы других не строить».
Старец Исидор продолжал управлять Оптиной Пустынью в царствование Феодора Алексеевича и ревностно заботился о ее благоустройстве. Так, в 1680 году снова бил челом царю, и, поставив сперва на вид, что: «к Оптину монастырю вотчин и земель не дано, и государева денежного и хлебного жалованья нет, а в монастыре их четырнадцать братий кормятся мирскою дачею, а около монастыря огородов нет», старец молил Государя пожаловать обители на поминовение царя Алексея Михайловича и братии на пропитание, под огород семь посадских мест, которые находились в городе Козельске, пониже монастырской мельницы, и лежали впусте, со времени литовского разорения.
Благочестивый Государь удовлетворил челобитную старца Исидора, и грамотою, данною в Москве 1680 года, Июня в 15 день, сии места утверждены за монастырем в вечное владение.
Кроме двух вышеупомянутых актов (дела о мельнице и грамоты на места под огороды), от настоятельства Исидора осталась в обители старинная вкладная книга, начатая, как значится в позднейших описях, с 1670 года; но, по недостатку в ней нескольких начальных листов, первые вклады относятся к 1675 году. Из этой книги можно видеть, что при о. Исидоре были довольно значительные, по тогдашнему времени, для бедной обители вклады усердствующих благотворителей8.
Неизвестно сколько времени продолжалось полезное для обители настоятельство старца Исидора, трудами и попечением которого благосостояние обители значительно улучшилось. В 1688 же году встречаем в монастырских актах нового настоятеля – иеромонаха Дорофея.
Старинная вкладная книга монастырская, начавшаяся с 1670 года, служит свидетельством, что и благочестивые Государи России не забывали Оптиной обители, которую еще родоначальник их, Михаил Феодорович, называл своим царским богомольем9. Так, в 1688 году, правительница София Алексеевна прислала 20 руб. вкладу по боярине Иване Михайловиче Милославском. Эти деньги стольник Андрей Яковлевич Чичерин вручил строителю Дорофею.
Вскоре явились и другие благотворители, доказавшие свое уважение к обители посильными вкладами. С помощью этих вкладчиков, и мирского подаяния, в 1689 г. началось в монастыре строение первой каменной церкви Введения Пресвятой Богородицы с приделом во имя преподобного Пафнутия Боровского, чудотворца, в теплой трапезе.
Более других способствовали сему благочестивому делу, как видно из вкладной книги: Окольничий Иван Афанасьевич Желябужский, пожертвовавший на церковное строение: «сто рублей денег и всякого припасу каменьщикам довольно»; а стольники Андрей и Иван Петровичи Шепелевы доставили, по обещанию, святые местные иконы: Спасителев образ, Введения Пресвятой Богородицы, Пафнутия Боровского, чудотворца, образ Пр. Богородицы: Что тя наречем; царские врата, северные и южные двери, образ Георгия Страстотерпца «в древних летах перенесена (сия икона) из села Мормыжева»10.
Далее во вкладной книге читаем: «в 1698 году великие Государи, цари и великие князи Иоанн Алексеевич и Петр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержцы, пожаловали в Козельской уезд во Оптину Пустынь, вкладу на церковное строение десять пуд меди, и за ту медь взято 25 рублев. Великая Государыня Царица и великая княгиня Праскевия Феодоровна пожаловала две тафты на ризы».
Непосредственно за этими вкладами, доказывающими благоволение к Оптиной обители царского дома, следует несколько вкладов (1695 и 1696 годов) «всякого чину людей».
В 1698 г. Спасо-Преображенского Велевского монастыря архимандрит Иов дал вкладу в монастырь минею праздничную, при строителе Серапионе, который и упоминается лишь по сему случаю во вкладной книге, а в Синодике записан и род его.
Вообще, должно заметить, что от Литовского разорения и до начала текущего столетия, самым благоприятным временем для Оптиной Пустыни может почесться 24-х летний период, заключающийся между 1680 – 1704 годами. Это доказывают и вклады царские, и то живое участие, которое приняли тогда в судьбе обители окрестные бояре и, всякого чину, люди, усердием которых в 1689 году началось в Пустыни строение первого каменного соборного храма, во имя Введения Пресвятой Богородицы, с приделом Пафнутия Боровского, чудотворца, в теплой трапезе. Наконец, к этому же периоду относится учреждение в ней игуменского настоятельства, что в истории всех монастырей служит неоспоримым признаком их благоустроенного состояния.
Первый настоятель игуменского сана, упоминаемый в актах Оптиной Пустыни, был о. Моисей (1700 – 1709 г.). При нем продолжалось еще украшение новосозданного храма, и, как видно из вкладной книги, от 1700 – 1704 год, производился сбор на св. Евангелие и на Иконостас в придел св. Пафнутия Боровского, чудотворца. Между вкладами окрестных бояр, роды которых будут начислены ниже (при обозрении Синодиков обители), приятно встретить вклады настоятелей и старцев обителей, преимущественно, Крутицкой митрополии, доказывающие, что русские монастыри искони хранили братское общение между собою и связывались союзом той любви, которая, по слову апостола, николиже отпадает. Тут упоминаются: Иов, архимандрит Белевского Спасо-Преображенского монастыря11; Симеон, игумен Болховского Оптина монастыря; Андрей, игумен Лихвинского Гремячего монастыря; Афанасий, архимандрит Мещовского Георгиевского монастыря; Патрикия, игуменья Белевского Крестовоздвиженского девичьего монастыря; строитель Перемышльского Шеровкина монастыря; игумен Петровского монастыря, что на Москве; Козельского Вознесенского девичьего монастыря12 старица Екатерина Феодорова, дочь Кошелевых. Наконец, сам Оптинский игумен Моисей пожертвовал на св. Евангелие 6 алтын 1 деньгу; а два старца оптинские, Иринарх и Дионисий, каждый, по 10 алтын.
Далее, разбирая вкладную книгу, встречаем весьма любопытное сведение, относящееся к настоятельству игумена Моисея, – это вклад одного священника, поступившего в число братства Оптиной Пустыни: «1704 года марта в 22 день, Козельского уезда села Рысны, Вознесенский поп Максим Матфеев сын, постригся в Козельской уезд в Макарьеву Пустынь в Оптин монастырь, а ныне он в монахах Моисей: а дал укладу в обитель святую, на братию, на пропитание, ржи и пшеницы, и всякого хлеба 15 четвертей со осминою, да лошадь цена 5 рублев, за корову, цена 11/2 рубля при игумене Моисее и при казначее Исайе».
К 1704 году относится событие, которое, как увидим впоследствии, имело значительное влияние на судьбу Оптиной Пустыни. В этом году, для умножения государственных доходов, по случаю построения Петербурга и войны со шведами, царь Петр Алексеевич нашелся вынужденным прибегнуть ко временной мере, а, именно: наложить пошлины на бани, мельницы, рыбные ловли, перевозы, постоялые дворы и т. п.13
Устав о мельничном сборе налагал оброк не только на все водяные, ветряные, мучные и пильные мельницы в Российском Государстве, но, равно, на железные и пороховые заводы. В указе, присланном из Семеновской канцелярии мельничного сбора в Козельск, к стольнику и воеводе Алексею Александровичу Юшкову, в 1704 году марта 25 дня, за подписью Степана Коровина, писано: «по имянному, Его Величества Государя, указу, велено: Его Великого Государя дворцовые, и архиерейские, и монастырские всякие мельницы, водяные и хлебные, и пороховые, и толчеи, и железные, и ветряные, которые были на оброке на Москве, и в московском уезде, и во всех городах и уездах, с нынешнего 1704 года, переоброчить, и отдать с торгу вновь, кто похочет взять; и для переоброчиванья, мельничные оброчные статьи собрать, изо всех приказов, в Семеновскую канцелярию мельничного сбора».
В указе о рыбных ловлях, от 25 января 1704 года повелевалось: «рыбные ловли всего государства оброком и денежным доходом ведать в Семеновской приказной палате, и присылать в ту палату окладные книги и всякие, о тех рыбных ловлях откупных и оброчных, ведомости». Точно такое же распоряжение последовало и относительно речных перевозов.
На основании упомянутых указов, старинная монастырская мельница в городе Козельске на речке Другусне, рыбные ловли по Жиздре и Другусне, и жиздринский монастырский перевоз были описаны и положены в оклад, т. е. с 1704 года начали отдаваться в оброк «из наддачи, кто больше даст».
Это распоряжение, не столь ощутительное для больших монастырей, за которыми состояли вотчины и различные угодья, было весьма обременительно для обители, подобной Оптиной Пустыни; потому что доход с этих статей, простиравшийся на сумму 61 рубля 22 алтын и 2 денег, служил для нее почти единственным источником, «прокормления братии». Отселе, она могла только содержаться, говоря словами одного из ее настоятелей, «мирским подаянием, кто что пожалует».
В 1700 году в монастырских актах встречаем уже нового настоятеля игумена Дорофея, и при нем 15 человек братии: казначей Сергий; иеромонахи: Пафнутий, Иосиф, Моисей; иеродиакон Софроний; монахи: Николай, Манассия, Никандр, Панкратий, Исаия, Илларион, Варсонофий; трудники: Никита, Иван, Михаил.
В настоятельство игумена Дорофея опять возобновились неприятности со стороны беспокойных соседей обители, козельских драгун. Дело в том, что драгуны Григорий Новиков и Никифор Стрыгин с товарищами завладели насильно сенными покосами, лежащими против Пустыни, на речке Клютоме, по урочищам; тогда как покосы эти расчищали собственными руками монастырские старцы в пределах своих старинных владений.
Игумен Дорофей с братией, испытав безуспешно все миролюбивые меры, был вынужден подать Государю челобитную, прося его царской защиты14. Челобитная достигла рук царских, и на ней была сделана помета: «сыскать к допросу». По учинении этого допроса, игумен подал Царю Петру Алексеевичу вторую челобитную. На ней также сделана помета, следующего содержания: «1709 г. Августа в 11 день; сыскать тутошними и сторонними людьми, чье владение против монастыря, что написано в другой статье: перекоп и с рыбною ловлею; кто тот перекоп против монастыря, до речки Клютомы, расчищал под сенные покосы, взять, в начале в монастыре у всех трудников и у старцев скаски».
Все старцы единогласно, по монашескому обещанию, а трудники – по Евангельской заповеди, показали, что владение то исстари Оптина монастыря, а расчищал сенные покосы того монастыря монах Иринарх. То же самое подтвердили перед воеводою и все «уездные люди».
Вследствие этих показаний, челобитье игумена и братии, по приказанию Царя Петра Алексеевича, удовлетворено во всей силе, и тогда же, по царскому указу, даны им, из поместного приказа и Козельской приказной избы, выписи со всего подлинного дела, впредь, для владения монастыря теми сенными покосами, бесспорно. Таким образом, попечением игумена Дорофея, пресеклись на время скучные раздоры с беспокойными монастырскими соседями. Других же сведений о настоятельстве сего игумена нет.
В 1716 году, как видно из вкладной книги, начальствовал в Оптиной Пустыни игумен Иосаф. Известие о нем заключается в следующих кратких словах: «1716 года Августа…, дня во Оптин монастырь, того же монастыря игумен Иосаф, дал по отце своем на поминовение и на строение Церкви Божией… рубли…».
В 1717 году упоминается уже иной настоятель, игумен Леонид. Посылая в окрестные места, для сбора подаяний, он внес во вкладную книгу небольшое просительное увещание, знакомящее нас с состоянием обители, незадолго до ее упразднения. «1689 года строилась каменная церковь в Козельском уезде в Оптине монастыре Макарьевой Пустыни, разными укладчиками и мирским подаянием, соборная церковь во имя Введения Пресвятыя Богородицы, да теплая церковь с трапезою во имя преподобного Пафнутия Боровского чудотворца».
«1717 года ноября в 1 день, Козельского уезду в Оптине монастыре Макарьевой Пустыне, игумен Леонид с братиею, прошу и молю со многим усердием, вашего благородия и любви, к дом Пресвятыя Богородицы прежних вкладчиков и новоподательных всяких чинов людей, на ту святую Божию церковь на кровлю, что та святая церковь отгнила кровлею, и ограда опала и кельи развалилися. Пожалейте нас, не оставьте сирых своих богомольцев, заставьте за себя вечно Бога молить, и родителей своих поминать, потому что у нас ни вотчин, ни крестьян нет, питаемся мирским подаянием, кто что пожалует».
В таком-то, можно сказать, бедственном положении находилась Оптина обитель в 1717 г.; а через семь лет после сего и совершенно запустела: в 1724 г. была упразднена и присовокуплена к Белевскому Спасо-Преображенскому монастырю.
В архиве сего монастыря, касательно этого события, найдены следующие акты:
1) Краткая записка о состоянии обители во время ее упразднения.
2) Указ преосвященного Леонида, архиепископа Сарского и Подонского, от 11 Июля 1727 года, Белевского Преображенского монастыря архимандриту Тихону, о возвращении восстановленной Оптиной Пустыни остального церковного и монастырского имущества, которое подробно исчислено в, прописанной в сем же указе, челобитной, поданной преосвященному Леониду от иеромонахов Оптиной Пустыни Леонтия и Сергия с братией, и вкладчиков ее – стольника Андрея Петровича Шепелева, Лейб-Гвардии Преображенского полка капитан-лейтенанта Никиты Андреевича Шепелева, да козельского воеводы Григория Аввакумовича Ардашева с товарищи.
3) Отписка на сей указ архимандрита Тихона преосвященному Леониду, 13 Августа 1727 года.
Самих же указов об упразднении и восстановлении Оптиной Пустыни, равно как и сдаточной описи ее церковного и монастырского имущества, к сожалению, не отыскано.
Прежде, чем приступим к изложению самого события, сделаем очерк современного ему состояния обители, на основании упомянутых актов. Братство ее в 1724 году состояло из 12 человек, в числе которых было два иеромонаха – Леонтий и Сергий. Леонтий, вероятно, был последний настоятель обители до ее упразднения, потому что он же является и главным распорядителем при ее восстановлении, в 1727 году.
Церковь была одна: каменный пятиглавый собор во имя Введения Пресвятой Богородицы, с приделом Пафнутия Боровского чудотворца в теплой трапезе. Этот храм вмещал в себе все церковное имущество Пустыни, все, что уцелело ей от литовского разорения и скопилось в течение с лишком 100 последующих лет.
За исключением собора, все остальное монастырское строение было деревянное. В уцелевших актах оно исчислено подробно и даже с оценкой, порознь каждого здания: деревянная ограда вокруг монастыря, цена 20 рублей; в ней святые ворота, рубленные, цена 25 рублей. Кельи: игуменская, двойня, перед нею сены с сушилом и задворки, цена 15 рублей; хлебня с сеньми и с чуланами, цена 15 рублей; келья братская, двойня с комнатою, цена 10 рублей. Скотный двор: три сарая рубленные, цена 15 рублей; поварня, цена 40 алтын; скотная изба с сеньми, цена 4 рубля.
Все это строение, в эпоху упразднения обители было в совершенном упадке; по свидетельству игумена Леонида, еще в 1717 году «ограда опала и кельи развалилися».
Скот монастырский состоял из 2 лошадей, 4 коров и 4 подтелков.
На пасеке было шесть ульев пчел, пожертвованных Пустыни еще в 1696 году старцем ее Дионисием.
Оптина Пустынь была упразднена, как сказано в одном из ее актов, по Духовному Регламенту. Действительно, в прибавлении к нему, сделанном в 1722 году, в статье о монастырях (пункт 45, лист 41 – 42) находим следующее постановление: «монастыри, идеже мало братии, надлежит сводити во едину обитель, идеже прилично, толико, елико препитаться могут, обаче по самой нужде, да не менее тридесяти братии будет ради лучшого благоговения… а оставшиеся монастырския церкви, в приходския поверстати, а попу и церковникам дать той монастырской земли неоскудно, а оставшееся, что есть приписать к тому ж монастырю, в онь же братии будут переведены».
В силу такового постановления, в числе прочих и Оптина Пустынь, в 1724 году, была присовокуплена к степенному Белевскому Преображенскому монастырю; т. е. братия ее, состоявшая из 12 человек, в числе которых было 2 иеромонаха – Леонтий и Сергий (вероятно, строитель и казначей), со всем их церковным и монастырским имуществом, были выведены на жительство в означенной монастырь. Все наличное монастырское строение, как то: ограда, кельи и скотный двор, было разобрано и перевезено в Белев. По бумагам Белевского Преображенского монастыря, во время присоединения к нему Оптиной Пустыни, «наличных денег и хлеба не явилось, братия питались подаянием»; а из челобитной, поданной тою же братией в 1727 году (во время восстановления Пустыни), видно, что во время перевода их в Белев, взято у них 240 копен сена, ценою на 25 рублей, осмина пшеницы, осмина гречи, да осмина овса, ценою на 60 алтын.
Как бы ни было, все это, хотя, в сущности, и бедное имущество, но приобретенное потом и трудами, в течении многих десятков лет, плод усердия к обители «всякого чину людей», исчезло из своего хранилища в несколько дней, и на месте, еще не так давно бывшей Пустыни, в которой два с половиною столетия непрестанно славословили имя Божие собором иноческим, остался один осиротелый храм «с отгнившею кровлею» и, лишенный всего своего внутреннего благолепия. Тем же указом, по которому упразднена Пустынь, храм обращен в приходскую церковь; а для служения в ней оставлен белый поп Федор Григорьев, да дьячок, которым дано, из числа монастырских угодьев, 20 копен сенных покосов, пропитание же повелено иметь от церковного подаяния.
По принятому нами порядку, следует сказать о доходах обители в течение этого периода. До 1704 года, главный и постоянный доход доставляли ей следующие оброчные статьи:
1) Мельница в городе Козельске, на речке Другусне. Из монастырской сказки, при описи этой мельницы в казну, в том же 1704 году, видно, что мельничное строение состояло из следующих частей: «плотина, а у той плотины мельничный амбар, в нем трое жерновы пятерики, а подле той мельницы, двор мельничный, а на том дворе изба-клеть, двор огорожен забором». Мельница эта отдавалась от обители погодно в наем козельским посадским людям. В 1703 году монастырь получал за нее оброку 83 рубля на год: сверх того, наемщик обязывался смолоть на монастырский обиход ржи – по пятидесяти пяти четвертей с осьминою, солоду – по десяти четвертей, овса – по пяти четвертей с полу-осминою, пшеницы – по три четверти в год; а, как за помол этого количества, против посторонних людей, следовало бы монастырю платить наемщику 2 рубля 22 алтына 2 деньги, следовательно, всего доходу с мельницы монастырь получал 85 рублей 22 алтына 2 деньги.
2) Рыбная ловля по реке Жиздре и, впадающей в нее, речке Другусне, которые отдавались Пустынью в оброк за 16 рублей на год.
8) Перевоз по речке Жиздре, против монастыря, давал Пустыни ежегодного дохода 10 рублей 2 алтына. Все эти статьи в 1704 году были положены в оброк в Ижерскую канцелярию, а во время упразднения Пустыни, в 1724 году, состояли в ведомстве Камер-Коллегии, исключая жиздринского перевоза, который, хотя в 1704 году и был взят в казну, но, как видно из актов, в 1725 году снова принадлежал обители, и, как упоминают в своей челобитной иеромонахи Оптиной Пустыни Леонтий и Сергий, денежный сбор за перевоз, за два года, в которые Пустынь считалась упраздненною (1725 и 1726), простирался на сумму 14 рублей. По показанию архимандрита Преображенского монастыря Тихона, сбор за перевоз на 1725-й год был отдан им на прокормление, оставшемуся при церкви Оптиной Пустыни священнику Федору Григорьеву, а за 1726 год, иеромонах Леонтий употребил в «зажилое жалованье себе и братству своей Пустыни, порядно».
4) Монастырская земля, что на колодези, с 1710 года отдавалась по записи белевским посадским людям Замятниным, под их винокуренный завод, с платою обители ежегодно по 20 рублей.
5) Жалованные места, что в городе Козельске, давали в год 3 рубля 10 алтын дохода.
6) Сенные покосы, на которых становилось до 150 копен сена, отдавались в оброк за 16 рублей.
Отдел III. 1724 – 1764
Помянутое запустение на месте святом продолжалось не долго. Господь благоволил возвести в пакибытие святую обитель, где три века почти непрестанно славословилось Его святое, великолепное имя.
В конце 1726 года, по указу императрицы Екатерины I, из Святейшего Правительствующего Синода, повелено было: восстановить Оптину Пустынь на прежнем основании, т. е. монахов, переведенных из нее в 1724 году в степенный Белевский Спасо-Преображенский монастырь, отпустить обратно в их Пустынь, а церковную утварь и все, что было взято у них при совокуплении монастырей, возвратить по-прежнему.
Был ли этот указ следствием общих распоряжений по духовной части, или следствием ходатайства бояр, братьев Шепелевых, которые, как видно по всему, принимали деятельное участие в судьбах Оптиной Пустыни, к сожалению, неизвестно; потому что означенного указа не оказалось ни в архиве Белевского Преображенского монастыря, ни в архиве Оптиной Пустыни.
Как бы то ни было, известно, что в конце 1726 года, во исполнение Высочайшей воли, оптинские иеромонахи Леонтий и Сергий, и с ними 10 человек братии, с радостью восприняли свою упраздненную и разоренную обитель и усердно начали восстановлять ее на прежнем основании. К сожалению, спасительная ревность их, так сказать, на первом шагу встретила препятствие, вовсе неожиданное. Настоятель белевского Преображенского монастыря, архимандрит Тихон, радея лишь о пользе своей обители, не хотел возвратить восстановленной Пустыни сполна всего церковного и монастырского имущества, которое поступило в его распоряжение по указу 1724 года.
Оптинские иноки, желая кончить дело миролюбиво, просили благодетеля своего, стольника Андрея Петровича Шепелева, быть их заступником. Он немедленно написал к архимандриту Тихону следующее письмо:
«Отец архимандрит Тихон, спасайся в милости Божией и в праведных своих молитвах.
Послал я к твоему благословению иеромонаха Леонтия и человека своего Ивана Монастырева, и приказал твоего благословения просить, дабы ты, по своему обещанию, Козельской Пустыни Оптина монастыря, отдал достальную церковную утварь, то есть: образы, ризницу и посуду, медные котлы и железные, и деревянную посуду; святые вороты, кельи: строительскую хлебню, гостиную келью, амбары, скотские дворки, лошадей, коров, пчелы, хлеб, денги привесные, и золотой крест, и серги серебреные, и прочее, что есть взятая монастырская; пожалуй, прикажи все привесть, не удержав, как ты у меня в доме обещал, что все отдашь, взятая монастырская и с оградою, а ты только прислал медных две сковородки, противень, горшок, да оловянной посуды: два блюда и три миски, и то чрез многие письма и посылки; сам ты читаешь Божественное писание, друга любишь, а брата ненавидишь, дом сам созидает, а другой разоряет, – ложь есть; да и разом ее Императорского Величества повелено все монастырская взятая отдавать по прежнему. Пожалуй, отец архимандрит, безо всякой злости, повели приказать то отдать и прислать, не удержав, дабы нам до указу ее Величества развезсца, и запись Замятниных, и письмы монастырские, все отдать, чтобы нам впредь в том не иметь вражды меж себя; при сем, требует твоего к себе благословения и просит Андрей Шепелев.
Маия 18 дня, 1727 года. Из Парфенова».
Но, к сожалению, архимандрит Тихон не внял просьбе благочестивого боярина. Вследствие чего, Оптинские иеромонахи Леонтий и Сергий с братией, да вкладчики, стольник Андрей Петрович Шепелев да лейб-гвардии Преображенского полка капитан-лейтенант Никита Андреевич Шепелев, да козельский воевода Григорий Аввакумович Ардашев с товарищами, нашлись вынужденными подать на архимандрита Тихона челобитную преосвященному Леониду, архиепископу Сарскому и Подонскому 1727 года июня 26 дня.
В этой челобитной значатся следующие, удержанные Тихоном, вещи: из церковного имущества – две иконы, Спасов образ, да Богородицын, окладные, серебряны, позлащены, против промена 5 рублев; привесных денег, старых копеек – 3 рубли 28 алтын 2 деньги; привесных же денег позлащенных – 11 алтын 4 деньги; привесных же 17 крестов серебренных, цена 3 рубли с полтиною; четыре серьги серебряные, цена 2 рубли; один червонец золотой, двойной; один покров белого атласа, шитой серебром, ценою 2 рубли.
Затем, следует монастырское имущество, во-первых, деревянное строение: ограда со святыми вратами, кельи и скотный двор; это все, по распоряжению архимандрита Тихона, в 1724 году, было разобрано, что называется, дотла, и свезено в Белев. В челобитной, строение оценено порознь, всего на сумму 114 рублей 40 алтын. Далее следует: братская посуда, два оловянных блюда, ценою в 11/2 рубля, шесть ульев пчел, ценою 9 рублей; 4 коровы и 4 подтелка ценою 12 рублей; сена 250 копен, ценою на 25 рублей: шесть кос, ценою 2 рубля; пшеницы осмина, овса осмина, ценою на 60 алтын; коляска игуменская, ценою в рубль; сани, ценою в 18 алтын 2 деньги.
Запись белевских посадских людей Замятниных на отданную им в 1710 году монастырскую землю, что на колодези, под их винокуренный завод.
Наконец, деньги, взятые архимандритом Тихоном за 1725 и 1726 год с оброчных статей Оптиной Пустыни, а, именно: с Замятниных – 40 рублей; за жалованные места, что в городе Козельске, 6 рублей 20 алтын; за сенные покосы – 32 рубли; да за перевоз, что под монастырем на реке Жиздре, 14 рублей. Всего 92 рубли 20 алтын.
Преосвященный Леонид, указом своим 11 Июля в белевский Преображенский монастырь, приказал архимандриту Тихону все монастырское имущество Оптиной Пустыни, исчисленное в реестре, приложенном к челобитной ее братии, вкладчиков, «что не возвращено – возвратить, а буде что не возвращено, зачем не возвращено, о том ответствовать имянно, в немедленном времяни».
На этот указ архимандрит Тихон послал отписку августа 13 дня 1727 года, в которой говорит, что вся церковная утварь, а, равно, и, упоминаемые в челобитной братии Оптина монастыря, иконы: Спасов и Богородицын образ в серебрянных окладах, и покров белого атласа, шитый серебром, а, также, запись белевских посадских людей Замятниных, на владение монастырской землей, состоящей под их винокуренным заводом, отданы им, Тихоном, в Оптину Пустынь и с распиской, еще до получения указа.
Привесные же деньги, исчисленные в челобитной, употреблены им на переделку старой архимандритской шапки Преображенского монастыря на новую.
«Посуда вся отдана с роспискою, а оловянных блюд не брано, и в сдаточной описи, не написано. Пчелы с ульями, что взяты были, также и коровы, волею Божиею, померли, только из оных остался один подтелок бык, и оной, по присылке для взятия, им отдан».
Относительно монастырского строения, Тихон говорит, что во-первых, судя по дешевизне леса в местах, где расположена Оптина Пустынь, оно в челобитной показано высокою ценою; во-вторых, при упразднении обители, строение это было чрезвычайно ветхо, так что он взял только часть его, рублей на 20, или малым, чем больше, а остальное, как, например, ограду, оставил на месте так, в рассыпании; взятое же в Белев, будучи везено по дурной дороге, через засеку, многое переломано, а из выбранного, большая часть употреблена на общее келейное строение в Преображенском монастыре, для помещения переведенной в него братии белевской Жебынской Пустыни (в 1723) и козельской Оптиной (в 1724); а отдельно поставлены только хлебня с сеньми и чуланами, да поварня. Святые же ворота, взятые из Пустыни, отданы им, Тихоном, по прошению, за нуждою, в белевский Крестовоздвиженский девичий монастырь.
Сена и хлеба, показанного в челобитной, не брано; коляска игуменская и сани, за ветхостью, оставлены на месте; кос тоже не брано, а взято 6 искосов, которые и переделаны в серпы.
Относительно денег, полученных с обрачных статей Оптиной Пустыни за 1725 и 1726 год архимандрит Тихон, в своей отписке, говорит, что часть их собирал иеромонах Леонтий и употреблял «в зажилое жалованье себе и своему братству, порядно», а, полученные им от белевцев Замятниных, за два года, 40 рублей употреблены на общие монастырские расходы, в силу указа о совокуплении обоих монастырей.
Чем кончилось это дело, неизвестно; но справедливость требует заметить, что, с одной стороны, были предъявлены неумеренные требования, а с другой, выказалось большое недоброхотство и неуступчивость.
Более никаких подробностей о восстановлении Оптиной Пустыни нет; знаем только, что в 1728 году управлял ею строитель Сергий. О нем упоминается во вкладной книге по следующему случаю: «1728года апреля 5-го дня, дано на поминовение по князе Александре Лукиче Долгоруком15, вкладу во Оптин монастырь: ризы парчевые золоченые; принял вышеупомянутые ризы строитель Сергий».
В 1731 году является новый строитель, иеромонах Авраамий. Он занес во вкладную книгу краткое известие о предшествовавших обстоятельствах, в таких выражениях: «Лета 1689, в Козельском уезде. Макарьевой Пустыни, во Оптине монастыре, строилася соборная церковь, во имя Введения Пресвятыя Богородицы, да теплая церковь с трапезою, во имя преподобного Пафнутия Боровского чудотворца, разными вкладчиками и мирским подаянием, и была разорена, и отобраны были святыя книги, и ризница, и всякая церковная утварь, и колокола в белевской Спасской монастырь, и, по их Величества указу, из оного белевского Спасского монастыря возвращено и повелено по-прежнему быть оной обители».
Вслед за этим известием, поместил он увещание к прежним вкладчикам и всякого чину людям, прося их помочь ему в обновлении восстановленной обители. Это увещание знакомит нас с состоянием Оптиной Пустыни в эпоху ее восстановления, и свидетельствует похвальную ревность о. Авраамия об ее устройстве.
«В нынешнем, 1731 году, мая, – пишет о. Авраамий, – во оной Макарьевской Пустыни, во Оптином монастыре, строитель, иеромонах Авраамий с братиею, прошу и молю, со многим усердием, вашего благородия и любви, в доме Пресвятыя Богородицы и явленному, честному и животворящему кресту, у прежних вкладчиков и новоподательных всяких чинов людей, в оную святую Божию церковь на иконостас, понеже вельми ветх, а в приделе преподобного Пафнутия, за ветхостию, и служить не можно; иконостас весь опал и на святом престоле одежда изотлела; а также, и ограда вновь строилася вами, укладчиками.., малое число».
«Пожалейте, государи, нас, не оставьте сирых своих богомольцев, заставьте за себя вечно Бога молить и родителей своих поминать, потому что у нас ни вотчин, ни крестьян не имелося, и ныне питаемся вашим мирским подаянием, кто что пожалует».
Такое крайне скудное положение обители тронуло сердца окрестных бояр, и, как видно из вкладной книги, довольно значительные лица приняли участие в судьбе ее, каковы, например: генерал-майор и гофмаршал Дмитрий Андреевич Шепелев пожаловал в обитель годовую пропорцию хлеба; брат его, Лейб-Гвардии Семеновского полка майор Степан Андреевич Шепелев (на церковную утварь) пять рублей, князь И. М. Черкасский, генерал – майор Н. М. Желябужский, тайный советник Беклемишев, полковники: П. Д. Бестужев-Рюмин и Кошелев, Лейб-Гвардии лейтенант Чичерин, коллежский прокурор Камынин, заводчики братья Петр, Александр и Григорий Баташевы и многие, «всякого чина, люди» способствовали обновлению обители, по мере своих средств и усердия, жертвуя, кто деньгами на церковь, кто хлебом на прокормление братии.
Но замечательнее всех вкладов того времени, следующий: «1733 года, Июня в 20 день, принял я Оптина монастыря иеромонах Иосаф, да слуга Артемий Лаврентьев, приняли мы у калужанина посадского человека, у Филимона Пантелеева сына Мельникова, которое прислано сукно, на ряски, за поминовение Его Императорского Величества16 43 аршина, которое послано от капитана Шепелева».
Дальнейшая история обители, до 1750 года, вообще мало известна. Из вкладной книги узнаем, между прочим, что в 1741 г. началось строение деревянной колокольни, 1750-й год ознаменовался важным для Пустыни событием, – заложением нового соборного храма. Первый собор, воздвигнутый еще в 1689 году, по недостатку внешних пособий, пришел с течением времени в такой упадок, что в нем с трудом совершалось богослужение. Поддержка храма, как мы уже видели, составляла главную заботливость настоятелей. Наконец, Господь призрел на их усердие и немощь: в 1750 году, (как значится во всех позднейших описях), начато сооружение и ныне существующего каменного соборного храма во имя Введения Пресвятой Богородицы, с двумя приделами, от южной стороны – преподобного Пафнутия Боровского чудотворца, с северной – великомученика Феодора Стратилата.
Главным деятелем в этом благом деле является незабвенный по своему благочестию и усердию к православной церкви вельможа, обер-гофмаршал Дмитрий Андреевич Шепелев17, сын того стольника Андрея Петровича Шепелева, который, как мы видели, принимал деятельное участие в построении первого соборного храма в 1689 году и в восстановлении обители в 1727 году. Подробности построения храма неизвестны. К сожалению, мы даже не можем назвать настоятеля, который, без сомнения, подъял не малые труды при совершении этого богоугодного дела. Строение продолжалось не более 9 лет. В 1759 году храм уже был готов вчерне, и в том же году освящен предел Пафнутия Боровского чудотворца в теплой трапезе, при Иларионе, епископе Сарском и Подонском; но внутренность главного храма оставалась неотделанной до 1768 г., чему причиной была ранняя кончина храмоздателя.
В 1760 году настоятелем Оптиной Пустыни значится игумен Пафнутий. Заметим смиренный дух и простоту братства тогдашнего времени, и уважение ревностной, ко спасению жизни, и душевной чистоты в людях, преимущественно, перед внешней образованностью. Этот настоятель не умел писать18; значит, он мог удостоиться звания игумена не иначе, как за свою добродетельную жизнь.
Место игумена Пафнутия в 1762 году занял игумен Моисей. К его настоятельству относится первая, уцелевшая до наших времен, опись монастырских зданий, сделанная в 1762 году. В ней показано следующее:
1) «Соборная каменная церковь во имя Введения Пресвятыя Богородицы с двумя приделами, Пафнутия Боровского чудотворца и великомученика Феодора Стратилата. Служба производится в приделе Пафнутия Боровского, а главная церковь и второй придел не отделаны».
2) «Колокольня деревянная на столпах, на ней пять колоколов (построена в 1761 году); святыя ворота покрыты дранью; двое въезжия ворота накрыты дранью же: кругом монастыря, ограда деревянная заборами. На монастыре строения: келья игуменская, деревянная; три кельи братския, в том числе одна хлебня: погреб дубовый с выходом, на нем погребица деревянная; житница деревянная. Конской двор: на нем амбар деревянный, да два сарая ветхие, не покрыты».
Со времени игумена Моисея, все последующие настоятели обители значатся в консисторских указах о их определении, сохранившихся в монастырском архиве.
Под 1763 годом упоминается новый настоятель, игумен Филагрий.
Следующий, 1764-й год, ознаменовался, как известно, повелением императрицы Екатерины II, об упразднении всех церковных владений, и назначении определенных окладов для содержания церквей и монастырей. В докладе от комиссии о церковных имениях, конфирмованном императрицею 30 марта 1764 года, положено было «в епархиях второго класса, на своих содержаниях состоящих, сверх штатов, мужеских монастырей оставить по 7-ми». Вследствие чего, во второклассной Крутицкой епархии оставлены следующие семь заштатных монастырей, на своем содержании: 1) приписанный к Крутицкому архиерейскому дому, Московский Покровский училищный, 2) Мещовский Георгиевский, 3) Мещовский Казанский Ехнов19, 4) Малоярославецкий Николаевский Черноострожский, 5) Перемышльский Успенский Шаровкин, 6) Малоярославецкий Тихонов и 7) Козельский Оптин Макарьев. Монашествующих в этих монастырях положено по штату семь человек в каждом, а именно: строитель, 4 иеромонаха и 2 иеродиакона. А из, поданной от игумена Филагрия в Крутицкую консисторию, ведомости видно, что в Оптиной Пустыни против штата не доставало 2-х человек, иеромонаха и иеродиакона. На эти вакансии, в том же 1764 году, назначены и переведены два инока из братии упраздненного Перемышльского Николаевского монастыря.
Доходы обители, по возобновлении Пустыни, остались прежние, т. е. она продолжала содержаться своими трудами и благотворениями частных лиц. Постоянными вкладчиками обители, как видно из вкладной ее книги, были, преимущественно, соседственные бояре и, всякого чину, люди. Кроме исчисленных выше фамилий, там упоминаются бояре: Пушкины, Яковлевы, Румянцевы, Полонские, Хлоповы, Нарышкины и другие. В конце этого периода, а именно в 1762 году, в первый раз упоминается мельница, построенная монастырским иждивением на речке Клютоме и названная впоследствии – Болотской. По доверенному письму, заключенному игуменом Пафнутием с служителем Козельского Вознесенского монастыря20 в 1762 году, марта 1-го дня, мельница эта была отдана сему служителю на 5 лет, с платою по 18 рублей в год. Эти 18 рублей составляли, кажется, главный постоянный доход Пустыни.
К сожалению, нет никаких источников, из которых молено было бы почерпнуть сведения о внутреннем устройстве и состоянии обители, в течение трех, обозренных нами, периодов ее существования, о влиянии ее на народ и на край, где она создана. Усердие и расположение к обители Царского Дома и окрестных жителей, доказываемые посильными вкладами, позволяют заключить, что обитель славилась добродетельной жизнью иноков и этим, привлекала к себе усердие Христолюбцев.
Отдел IV. 1764–1796
Время, протекшее с 1764 по 1796 год, по справедливости, может быть названо периодом оскудения обители: постепенно клонилась она к упадку, несмотря на, бывшую, по временам, попечительность о ней некоторых строителей.
В течение всего этого периода, число братий Пустыни не только случайно не превосходило положенного по штату числа 7-ми, но, как видно из годовых отчетов, постоянно было меньше его, и даже доходило до того, что, кроме самого настоятеля, не было в обители другого иеромонаха. Уже одно это обстоятельство достаточно показывает тогдашнее бедное положение Пустыни, из которого извлечь ее могла десница Того, Кто убожит и богатит, смиряет и возносит во благовремении и всегда, почти непостижимым образом для человеческих мудрований. Мы увидим впоследствии, как неожиданно совершилось дело возрождения Пустыни в жизнь новую, лучшую; а теперь будем продолжать историю ее, придерживаясь хронологического порядка.
Вскоре, после объявления духовных штатов, а именно, в 1765 году, назначен в Оптину Пустынь новый строитель, Никанор, из иеромонахов Пафнутиева Боровского монастыря. При самом вступлении его в управление монастырем, были похищены из соборного храма «воровскими людьми» несколько церковных вещей: дискос, два блюдца, звездица, лжица серебряная позлащенная, и таковые же вещи оловянные. Воровству этому, как видно из донесения настоятеля, немало способствовало то обстоятельство, что старая деревянная ограда монастыря, окруженного с трех сторон дремучим бором, совершенно развалилась и опала.
О. Никанор обратил внимание на отделку соборного храма, и в 1767 году входил с прошением к архиепископу Крутицкому и Можайскому Амвросию, дать ему для сбора шнуровую книгу. В этом прошении он изъяснил, что «храм, как железною крышкою, так наружною и внутреннею выделкою совсем ко окончанию приведен, точию иконостасом и другим церковным благолепием, за приключившеюся вкладчику (обер-гофмаршалу Д. А. Шепелеву) смертию, не убран, почему и доныне стоит не освящен, и за тем-де ныне священная служба исправляется в одном только приделе (Пафнутия Боровского чудотворца), от чего приходящим в праздничные дни богомольцам бывает не без утеснения». Но ранняя смерть прекратила заботы Никанора: он умер в 1768 году марта 27, и храм, по-прежнему, остался не отделанным.
До назначения нового настоятеля, место его, почти в течение двух лет, занимал казначей Пустыни иеромонах Серапион, и все консисторские указы этого времени писались к монашествующим. 1768 год достопамятен для обители тем, что Бог призрел, наконец, на сиротство дома Своего, то есть послал для довершения начатого храма новых благодетелей. Во вкладной книге читаем: «1768 года июня 10-го дала вкладу в Козельской Оптин монастырь в Макарьеву Пустынь девица Елисавета Никитична Шепелева, на строение иконостаса во вновь устроенную церковь Введения Пресвятыя Богородицы денег 800 рублев; на построение колокольни 250 рублев».
Благочестивая вкладчица сия была племянница покойного храмоздателя обер-гофмаршала Д. А. Шепелева. Ревнуя добродетели, как бы, наследственной в ее фамилии, она решилась довершить благое дело, начатое ее родственником, и оставила в обители вечную память своих благодеяний. На полученные от Шепелевой деньги, в 1769 году, вместо ветхой, деревянной колокольни, была построена новая каменная, небольшая и тонкая; шейка и глава были обиты железом по дереву, крест, местами, позлащен, а большая часть выкрашена ярью; на нее перемещены со старинной колокольни пять небольших колоколов. Сверх того, от колокольни была тогда же заведена ограда каменная, к полудню на одну сажень, а в полуночную сторону на пять сажень с половиною, в вышину на три аршина. Постройки эти производились под присмотром казначея Серапиона и монашествующих, которых, как видно из отчета 1770 года, всего было 3 человека и, в том числе, «невидящий глазами» иеромонах Карион. Несмотря на столь малое братство, как заметно из некоторых обстоятельств того времени, отсутствие лица, облеченного законной властью настоятельства, было ощутительно. Неудовольствия братии на казначея Серапиона ускорили назначение ей настоятеля: 1770 года декабря 3-го дня был определен на это место Аристарх, бывший игумен Владимирского Боголюбова монастыря.
Это был муж, достойный особенной памяти за его труды и попечения о благоустройстве вверенной ему обители. Все его распоряжения показывают настоятеля опытного, деятельного и рачительного в монастырском хозяйстве, т. е. именно такого, какого надобно было желать в то время для обители, находившейся в самом крайнем положении, как видно из описи, составленной о. Аристархом в 1771 г., при приеме монастыря от казначея Серапиона21.
Первым делом попечительного игумена, было окончить внутреннюю отделку соборного храма, на что еще в 1768 году благочестивая девица Елисавета Никитична Шепелева пожертвовала 800 рублей. Когда поставлен был в главном алтаре иконостас, Елисавета Никитична снабдила храм ризницею и церковною утварью, по словам о. Аристарха, достаточно. И, действительно, дары ее и по нынешнему времени были не только достаточны, но и щедры, что можно видеть из реестра их, хранящегося при деле о построении храма22. 21 июня 1771 года, игумен Аристарх имел радость освятить, по предписанию консистории, главный алтарь. В то же время, Е. Н. Шепелева, говоря ее словами, по обещанию покойного дяди, устроила (в трапезе по левую сторону) второй придел во имя великомученика Феодора Стратилата и, равным образом, снабдила его всею церковною утварью и ризницею. Таким образом, бедная Оптина Пустынь украсилась изящным и богатым храмом, существующим и доныне.
Окончив внутреннюю отделку соборного храма, о. Аристарх в 1773 году вошел с прошением к преосвященному Самуилу, епископу Крутицкому и Можайскому, прося его ходатайствовать о выдаче, следовавшей монастырю, части из суммы 20000 рублей, оставленной, по духовному завещанию обер-гофмаршала Д. А. Шепелева, на окончание начатых при его жизни церковных построек по монастырям и селам.
На полученные деньги, о. Аристарх имел в виду, как видно из донесения его преосвященному Самуилу, построить вокруг монастыря каменную ограду, поставить новые кельи и, вообще, поправить монастырское хозяйство; но, вероятно, не получил ничего, ибо строения монастырского при нем не прибавилось, а каменная ограда, начатая еще в 1769 году, осталась недостроенною. Впрочем, как замечено на полях описи, все ветхости в строении были исподволь исправлены, а из вкладной книги узнаем мы, что, сверх того, при о. Аристархе же производился сбор на колокол (вместо 12-пудового старого) и на перестройку древней каменной монастырской часовни в городе Козельске, которая, как значится в указе игумену Филагрию 1763 г., была устроена издревле, для собрания свеч в воскресные и праздничные дни. Впрочем, по недостаточности ли сбора, или по другим причинам, часовня не была возобновлена, и более о ней уже не упоминается.
При попечениях игумена Аристарха о внешности Пустыни в его время очень ощутительно было оскудение братства. В начале ХVII столетия и в бедном деревянном храме славословили Господа Бога довольное количество иноков; а из отчета 1773 г. видно, что братство Пустыни, вместе с о. игуменом, состояло в этом году только из трех человек; почему и богослужение в большом соборном храме исправлялось с великою нуждою.
Вообще, несмотря на все свое попечение о благосостоянии Пустыни, Аристарх не успел прекратить крайней ее бедности в краткое время своего настоятельства, продолжавшегося всего четыре года. Потребно было много лет и труда, чтобы даровать ей надлежащее благоустройство. Это совершилось после, и пало на долю других. Аристарх же сделал то, что мог: с помощью Божией, поддержал на время обитель, и тем удержал святое место от конечного запустения.
Ко всему этому, остается присовокупить, что о. Аристарх оказал немаловажную услугу обители, сохранением ее старинных актов. До него, как видно из показаний Серапиона, не было в обители верных описей церковному имуществу, ни приходных и расходных книг, а подлинные грамоты были отобраны еще в 1764 году в консисторию, откуда в том же году отосланы в государственную коллегию. Заботливый Аристарх исходатайствовал копии с них монастырю в 1774 году, составил сам подробные описи церковному и монастырскому имуществу, завел шнуровые приходные и расходные книги, и основал порядок хозяйственного делопроизводства.
Сверх занятий по монастырю, о. Аристарх был главный управитель дел Козельского духовного правления. Этот замечательный настоятель скончался в январе месяце 1775 года, 58-ми лет от роду, и погребен в обители.
Несколько частных бумаг игумена Аристарха, уцелевших в монастырском архиве, свидетельствуют, что он был человек, по тому времени, достаточно образованный, или, по крайней мере, любознательный. Так, опись собственного его имущества, составленная им еще в бытность игуменом Боголюбова монастыря, в 1767 году, знакомит нас с избранной его библиотекой. И, если справедливо, что библиотека человека составляет один из вернейших источников для его характеристики, то мы, не обинуясь, можем сделать самые выгодные заключения о личных достоинствах почтенного игумена Оптинского.
По точности, которая запечатлевала все распоряжения и дела о. Аристарха, он в списке своих книг означил и цену каждой из них, что в наших глазах делает опись23 его еще более любопытной.
Между книгами о. Аристарха найдена писанная им рукопись: Описание Боголюбова монастыря. Оно расположено по царствованиям, доведено до половины царствования Екатерины II и составляет летопись, весьма замечательную в историческом отношении, потому что в ней рассмотрены все главнейшие и многие частные события нашего отечества.
Преемником игумену Аристарху был назначен в 1775 году иеромонах Феодосий из экономов Крутицкого архиерейского дома.
Около 1779 года, место Феодосия занял иеромонах Корнилий, также из экономов Крутицкого архиерейского дома; но в 1780 году, согласно его желанию, возвращен к прежней своей экономской должности.
Преемник его, строитель Александр, поступил из иеромонахов Александро-Невской Лавры, и в 1782 году скончался в здешней обители. Тогда иеромонах Корнилий вторично назначен в настоятели Оптиной Пустыни, с исправлением и экономской должности. Он состоял в звании строителя всего несколько месяцев, 26 октября 1782 года определен на его место из наместников Пафнутьева Боровского монастыря, иеромонах Николай; но, не являясь в обитель, он подал прошение, что по престарелости лет и слабому здоровью, чувствует себя не способным к занятию строительской должности, почему и оставлен на покое в своем монастыре.
Преемником Николая с 1783 года был Андрей, из иеромонахов Московского Чудова монастыря; но и он в 1789 году, за старостью лет, уволен в Троицко-Сергиеву Лавру в число больничных24.
Таким образом, в течении каких-нибудь 14-ти лет (1775 – 1789), переменилось четыре настоятеля, и, конечно, не без вреда для Пустыни. Не много пользы приносят частые перемены начальников и в гражданских заведениях, тем более, в соборе иноческом, которому надлежит быть врачебницей недугов душевных, и тайноводственным училищем духовной жизни.
Что сказать о положении монастыря в течение этих 14-ти лет? О нем легко догадаться уже по одному тому, что из 4-х настоятелей, двое добровольно отказывались от управления обителью, без сомнения, не видя никаких средств дать ей приличное устройство: братство Пустыни уже с 1770 года состояло из трех человек, в числе коих был (как видно из отчетов 1764 и 1773 годов), несколько лет тому назад лишившийся зрения, иеромонах Карион, который, по долгу христианской любви, должен был иметь прислужников в двух других братиях. По недостатку иеромонахов, богослужение в большом соборном храме отправлялось с великой нуждой; а через несколько лет, как увидим ниже, едва и совсем не остановилось, потому что, кроме настоятеля, в обители не было других иеромонахов.
Но в это печальное для Оптиной Пустыни время, был в ней инок, который, ревнуя о сиротстве своей обители, деятельно заботился о поддержке ее: это был казначей, иеромонах Арсений. Главный памятник его, полезной для обители, деятельности состоит в том, что он первый рассмотрел тщательно права Пустыни на старинную монастырскую мельницу, потом предъявил их гражданскому начальству и до самой кончины своей (1788 года) ходатайствовал по этому делу, имея ввиду возвратить бедной Пустыни главный источник ее доходов.
Мы уже видели, что в 1704 году мельница эта, наряду с другими архиерейскими и монастырскими мельницами, начала отдаваться в оброк от казны; с той поры ее постоянно держали на откупе козельские посадские люди.
Высочайшим указом 1726 года, мая 5-го дня, постановлено было, «чтобы, которые мельницы в дворовых волостях и в архиерейских, и монастырских вотчинах, прежде сего, отдаваны были на откуп, на урочные годы, нынче оные отдавать самим владельцам, а именно…, в монастырских вотчинах властям…, за которые мельницы оброчные деньги выбрав средние, по откупам, оклады, велеть платить им в казну, по вся годы, сполна, а посторонним людям, кроме самих хозяев тех мельниц, в оброк никому не отдавать, чтобы те мельницы, хозяева, проча себе, всегда содержали в добром смотрении»25. Но, несмотря на столь определительное приказание, старинная мельница Оптиной Пустыни по-прежнему оставалась в чужих руках: Козельское градское общество, пользуясь давностью времени и стесненным положением обители, присвоило себе ее древнюю собственность, прикрывая, впрочем, до 1774 года свое хищение оброчным платежом в воеводскую канцелярию, по 41 рублю 73/4 копейки в год. Во время генерального межевания 1776 года, «земля, состоявшая под плотиною и мельницею, обмежевана с прочими городскими землями в одну округу бесспорно», – бесспорно потому, что спорить было некому: деятельный Аристарх скончался за год до этого события, Пустынь терпела крайнюю нищету и не имела постоянного настоятеля. Впрочем, в плане, данном козельскому городскому магистрату от калужской межевой конторы в 1778 году в мае месяце, о мельничном месте было сказано следующими словами; «на речке Другусне, мельница владения козельского купечества и мещанства, состоящая занятием на земле Макарьевской Пустыни Оптина монастыря, в коей, по нынешней мере, состоит под плотиной и мельницей 900 кв. сажень».
Вникнув во все обстоятельства дела, и найдя, что старинные акты обители неоспоримо доказывают ее права на мельницу, казначей иеромонах Арсений подал, вкупе с братией, в 1779 году прошение, к исправлявшему должность Калужского и Тульского государева наместника, о неправильном завладении козельского общества мельничным местом, издревле принадлежавшим обители. В подтверждение этого прошения, о. Арсений представил копии с жалованных грамот 1676 августа 3-го и 1680 июня 15-го, от Царя и Великого Князя Феодора Алексеевича и выпись 1710, данную монастырю по указу царя Петра 1, впредь, для ведения его владений. По указу калужского наместнического правления, дело началось в 1782 в Козельском уездном суде, который в 1789 г. решил: «утвердить спорное мельничное место за козельским градским обществом».
Арсений не дождался этого неблагоприятного решения: он скончался еще в 1788 году. Вскоре, а именно, в 1789 году, выбыл из обители и последний из пяти, современных о. Арсению, строителей, Андрей. На место его поступил иеромонах Иосаф из строителей Давидовой Пустыни.
О. Иосаф возобновил дело о мельнице, и в 1791 году подал апелляционную жалобу на решение козельского уездного суда в калужский верхний земский суд.
Между тем, Иосафа взяли в Москву, а на место его назначен в начале 1792 года строителем в Оптину Пустынь о. Антоний, из иеромонахов Песношского монастыря. При этом настоятеле (1792 г. апреля 2 дня), калужский верхний суд, обще с губернским магистратом, утвердил решение козельского уездного суда, т. е., чтобы мельничное место осталось за козельским градским обществом. Но о. Антоний подал на это решение апелляционную жалобу в калужскую палату гражданского суда и имел удовольствие дождаться более удовлетворительного решения, нежели его предшественники. В 1794 году, палата, рассмотрев представленные при деле копии с старинных монастырских актов, решила: утвердить спорную землю навсегда за монастырем с тем, чтобы «буде граждане Козельска желают на том месте снова иметь свою мельницу, то, по согласию с настоятелями, производили бы в Пустынь денежную плату, какая между ими положена будет, а в противном случае, мельницу уничтожить, потому что она построена не на градской, а на монастырской земле». По сему решению, о. Антоний подписал удовольствие. Но, тем дело не кончилось: включенная в решение оговорка: буде и проч., сделалась источником новых неудовольствий для обители.
Положение Оптиной Пустыни при двух вышеупомянутых настоятелях, Иосафе и Антонии, нимало не улучшилось. Из кодового отчета, представленного в консисторию Иосафом, видно, что в это время братство Пустыни состояло по-прежнему только из трех человек: белого священника, иеродиакона и послушника. Вскоре священник умер, и сам строитель должен был отправлять священнослужение без чреды. Он просил прислать ему кого-либо в помощь, но вскоре и сам был взят в Москву, и уже при строителе Антонии, в 1794 году, прислан был в помощь ему иеромонах из Екатерининской Пустыни.
Эти события были уже последними свидетельствами упадка и оскудения Оптиной обители. В 1795 году воссияла для нее светлая заря, предвестница дней лучших. Высокопреосвященный Платон, митрополит Московский и Калужский, обратил отеческий взор на нужды обители. Первым знаком его внимания было то, что он предписал опытному старцу Макарию, строителю Песношского монастыря, посещать эту Пустынь и учреждать к лучшему. В то же самое время, иеромонах Песношского монастыря Иосиф, получил от высокопреосвященного владыки резолюцию от 1-го февраля 1795 года, следующего содержания: «Тебе, иеромонаху Иосифу, в козельской Оптиной Пустыни, на место строителя иеромонаха Антония, быть строителем, под непременным Песношского монастыря строителя, иеромонаха Макария, наблюдением и распоряжением. А Московской консистории, в то же время, о имении, надлежащего за тобою и всем, той Пустыни распоряжением, присмотра и нередкого посещения, помянутому строителю Макарию, повелено мною к нему с надлежащим предписанием послать указ».
Строитель Иосиф, по принятии в свое ведение Пустыни, завел в ней продолжительнейшую службу, по примеру Песношской обители. Некоторые из братии, оставшись недовольными сим распоряжением, просили высокопреосвященного Платона о переведении их в те монастыри, где есть больницы, представляя ту причину, что они, по слабости своего здоровья, не могут понести продолжительнейшей службы.
На эту просьбу последовала от высокопреосвященного резолюция: «дабы они благоучреждению, в пользу их же душевную, и к порядку монашеского жития, повиновались». Вскоре, по недостатку в Оптиной Пустыни иеромонаха, указом преосвященного Серапиона, (епископа Дмитровского, Московского викария) был переведен из Перемышльского Лютикова монастыря, иеромонах Сергий.
Иосиф, вероятно, желая пресечь навсегда скучные, для настоятелей и отяготительные, для обители раздоры, с беспокойными ее соседями, неправо, и к явному ущербу обители, заключил в 1795 году с козельским градским обществом обоюдное письменное обязательство, об отдаче им спорной мельницы «в неотъемлемое и вечное владение» с платежом в монастырь по 60-ти рублей в год. Стеснительное, для обители, условие это, очевидно, не могло продлиться долго. Как увидим в следующем периоде, оно рушилось тотчас же, с переменою настоятеля. Иосиф управлял Пустынью всего один год: согласно его собственному прошению, он был уволен от строительской должности за болезнью. На место его, по выбору старца Макария, определен иеромонах Песношского монастыря Авраамий, двадцатилетнее настоятельство которого составляет новую и, навеки незабвенную, эпоху в истории Оптиной Пустыни.
Из бумаг казначея Серапиона видно, что в 1770 году доходы Оптиной Пустыни простирались на сумму 118 руб. 46 к., расходы – 88 р. 49 к. Остальные, затем, деньги, по окончании года, делились между монашествующими.
Главная статья этого скудного дохода была мельница на речке Клютоме. До 1772 года она отдавалась в наем за 25 р., а в 1772 году, игумен Аристарх отдал ее козельским посадским людям на 5 лет по 18 рублей в год, с тем, однако, условием, чтобы возобновить ее, и, что надо выстроить вновь; а по истечении сих 5-ти лет, обязался отдать им еще на 5 лет, уже за 25 р. в год.
Но самое удовлетворительное сведение о доходах Оптиной Пустыни, в течение этого периода, доставляет нам донесение строителя Андрея (1785–1789) на предписание Крутицкой консистории, представить ей: 1) сколько и каких хлебных денежных доходов получает обитель, разумея монастырские, церковные и кружечные деньги; 2) всегда ли бывает общая трапеза, и из каких припасов, покупных или даваемых от христолюбцев, также, сколько всех, со строителем, на содержании братий?
На эти вопросы строитель Андрей отвечал, что вышеозначенных доходов в год бывает «хлебных окладных от разных христолюбцев, разного хлеба двадцать пять четвертей: да за, имеющиеся под монастырем на Жиздре, реке перевоз пять четвертей, или, иногда, и менее, и более, как прилучится. Денежных монастырских за луга 69 рублев, за мельницу 25 рублев, за горшечную глину 5 рублев, да за рыбную на Жиздре реке ловлю 5 рублев, а всего 104 рубли. Церковных никогда, а кружечных, по примеру прошлых годов, полагаем 30 рублев с тем, что иногда бывает и больше, а нередко, гораздо и меньше, а аккуратно узнать никак не можно. Трапеза ж бывает общая всегда, иногда, из покупных на монастырские доходы, а иногда, и из подаваемых, от христолюбцев, припасов. За всем тем, на содержании всей братии и со мною находится 9 человек».
С расходами обители знакомят нас подробные счеты и ведомости игумена Аристарха (1770 –1775), которые могут отчасти объяснить, как могла содержать себя обитель, при столь скудных средствах26.
Заметим еще, что в 1765 году, при строителе Никаноре, в монастырском лесу, между рекою Жиздрой, речкой Железенкой, открыта железная руда. По сделанной над нею пробе, в пуде руды содержалось двадцать четыре фунта железа. С 1765 года руда эта отдавалась заводчикам, братьям Баташевым; а в 1774, по договору с игуменом Аристархом, перешла к заводчику Масолову. Наемщики платили обители по 4 рубля со ста возов руды. Но, как доход этот был очень незначителен, а от копания земли происходила напрасная трата леса, то впоследствии времени (около 1775 года), разработка руды была прекращена.
Отдел V. От 1796 года до настоящего времени
В конце предшествовавшего периода, мы уже упомянули, что Оптина Пустынь обязана была возрождением своим незабвенному для России архипастырю Платону, митрополиту Московскому и Калужскому.
В Истории Российской Иерархии, приснопамятное, для обители, событие это описано таким образом:
«В 1796 году преосвященный митрополит Московский Платон, посещая Пустыню сию, признал место сие для пустынно-общежительства весьма удобным, почему и решился оное тут учредить, по образу Песношского монастыря. А, дабы сколько можно успешнее привести предположение сие в самое исполнение, то просил он у Песношского настоятеля, строителя Макария, дать ему для сего, способного человека, каковым и признан иеромонах Авраамий. Он, пришед на место сие, застал тут несколько монашествующих, а строение, кроме соборной церкви, все деревянное, и то обветшавшее и т. д.»27.
Действительно, назначением в настоятели преобразовываемой обители иеромонаха Авраамия, опытный старец Макарий оправдал вполне доверенность и боголюбивое желание Московского и Калужского архипастыря. В сем благочестивом настоятеле, двадцать лет управлявшим Оптиной Пустынью, собранная им братия видела назидательного отца, обитель – попечительного и искусного правителя, посторонние видели в нем пример истинного христианина и указателя деятельной духовной жизни.
В бедственном и жалком положении застал о. Авраамий, вверенную ему, обитель. Не говоря уже о внутреннем расстройстве, какое мы видели прежде, самое внешнее ее состояние, дотоле еще порядочное, после смерти деятельного казначея Арсения, значительно изменилось. Строение, кроме соборной церкви, было все деревянное; оставаясь в течении нескольких лет без поддержки, оно пришло, наконец, в совершенный упадок, так что, исключая настоятельской, только одна келья способна была вмещать монашествующих. Братство обители состояло всего из трех человек, и в числе их не было ни одного иеромонаха, а, новоприходящих на послушание трудников, не было уже с незапамятных времен. Предшественник о. Авраамия Иосиф, конечно, не надеясь ввести во всем благоустройство, отказался, за болезнью, от строительской должности, чтобы, по крайней мере, не быть свидетелем конечного запустения святого места, которое, по всему видимому, было почти неминуемо.
Но невозможное у человек, возможно у Бога (Лк. 18:27), а помощь Его близка ко всем, призывающим Его, во истине. По прибытии в Оптину Пустынь о. Авраамия, в несколько лет все изменилось в ней к лучшему: препобеждая трудности терпением, он, с помощью благочестивых людей, быстро воздвиг обитель от ее падения и постепенно приготовил к настоящему благолепию.
Приведем здесь рассказ о выборе и назначении в настоятели о. Авраамия, слышанный от самого старца и записанный нами со слов его бывшего келейника, впоследствии, иеромонаха Оптиной Пустыни о. Филарета. О. Авраамий, состоя в братстве Песношского монастыря, перед назначением своим в настоятеля Оптиной Пустыни, был огородником и спокойно, в простоте сердца, занимался своим послушанием, не ища и не желая ничего иного. Когда иеромонах Иосиф отказался от должности за болезнью, и митрополит Платон стал просить старца Макария дать в Оптину Пустынь, для ее устройства, совершенно способного и вполне благонадежного человека, старец с обычной своей простотой отвечал: «да у меня нет таких, владыка святый; а вот, разве, дать тебе огородника Авраамия?» Преосвященный, поняв, что хотел выразить такой оговоркой старец (т. е., что совершенства нет на свете, и трудно отвечать иначе на требование: дать человека совершенно и вполне способного, и благонадежного), не спрашивая ничего более, приказал представить к себе о. Авраамия. Архимандрит Макарий, спустя некоторое время, призвав к себе Авраамия, приказал ему приготовиться ехать с ним в Москву, для некоторых покупок, а по приезде в столицу, представил его архипастырю. Тогда только узнал о. Авраамий о своем назначении. Тщетно, по чувству смирения, отпрашивался он у своего старца, о. Макария, представляя, что, налагаемое на него, бремя выше его сил, поставляя на вид свои немощи и болезненное состояние. Советы Голутвинского старца Самуила и Песношского Ионы, убедили его не уклоняться настойчиво от звания Божия, и он вскоре отправился по назначению, напутствуемый благословениями старца и, любившей его, братии.
Прибыв в Оптину Пустынь, он нашел, как было упомянуто, крайнее запустение: «не было полотенца, рук обтирать служащему, – говорил о. Авраамий; – а помочь горю и скудости было нечем; я плакал да молился, молился да плакал. Проживши в обители два месяца, не видя ниоткуда помощи к исправлению плачевного ее состояния, и скучая, притом, по своей духовной родине и прежней мирной беспечальной жизни, я отправился на Песношь, открыть старцу (о. А. Макарию) свою душу и молить снять с меня бремя не по силам. – Но вышло иначе: старец принял меня с отеческой любовью, и, выслушав мои сетования о скудости вверенной мне обители, велел запрячь свою повозочку, и, взяв меня с собою, поехал по знакомым ему помещикам. Они в короткое время, по его слову, снабдили меня всем необходимым, так что я привез в монастырь воза два разных вещей. Возвратясь со сбору, старец пригласил меня отслужить с собою, а после служения и общей трапезы, совершенно неожиданно для всех, обратился к своему братству с такими словами: «отцы и братия! кто из вас пожелает ехать с о. Авраамием, для устроения вверенной ему обители, я не только не препятствую, но и с любовью благословляю на сие благое дело».
Вследствие такого объявления, за Авраамием добровольно последовали во вверенную ему обитель несколько человек из братии Песношского монастыря. К ним, по времени, присоединились сторонние трудники, и, таким образом, составилось братство, которого давно уже не видала в своих стенах Оптина Пустынь. До утверждения на прочном основании, иноки сии должны были бороться со многими затруднениями и недостатками. Никто, однако же, не роптал на свою участь, и все сподвижники доблестного Авраамия, сильные единодушием, перенесли нужду с христианским самоотвержением. Вскоре, постоянство их принесло вожделенные плоды: времена переменились, и все устроилось ко благу предприятия.
Первые затруднения в улучшении состояния обители – были неприятности, претерпеваемые ею от козельских граждан, инвалидных солдат и крестьян, которые наносили обители постоянный ущерб, а братии – всегдашнее огорчение. Это вынудило смиренного Авраамия (в 1797 году) войти о сем с прошением к высокопреосвященному Платону, под покровительством которого возрождалась Пустынь. Вот как изъясняет о. Авраамий эти ущербы и беспокойства: «1) воруют лес; 2) в монастырских дачах ловят рыбу усильственно; 3) рубят хворост, который должен быть употребляем на монастырские нужды; 4) приезжают ночью и выкапывают, что наилучшие места в монастырских лугах; 5) сего мая 7-го числа увели пару монастырских лошадей, и, хотя воры уже нашлись, но козельские присутственные места не делают обители никакого вспоможения, а паче, оных воров защищают; 6) сего же мая месяца, оные присутственные места, при отводе других обывательских лугов под полковую конницу, отвели и монастырские луга, которые отдаваемы были в наем козельскому купцу для монастырской нужды, а, как и вам известно, оная Пустынь, кроме сего, не имеет никаких иных доходов и живет на своем пропитании; 7) как зимою ездят чрез наш лес в засеку, подле самого монастыря, так летом ходят по нашим дачам и поют песни, что и во время Божественной службы слышно в церкви…, то и приходит нам в мысли, что и бывший строитель отказался не за болезнью телесной, а паче, за приходящей от сего беспокойства болезнью душевной; посему из послушников многие вон вышли и прочие выйти вон намереваются, от чего оная Пустынь и не может прийти в, подобающее ей, устройство и порядок, и т. д. Мая 30 дня 1797 года».
Из подписей под этим прошением, видно, что братство Оптиной Пустыни в то время состояло из 12-ти человек, а именно: строитель Авраамий; иеромонахи: Иоанн и Пимен; иеродиакон Афанасий: монахи: Парфений и Игнатий; послушники: Максим, Гавриил, Михаил, Онисим, Евстигней, Матвей.28 Преосвященный Платон, получив прошение о. Авраамия, отнесся к губернатору калужскому, А. Д. Облеухову, по предписанию коего велено было местному начальству взять надлежащие меры, для ограждения целости монастырских владений, и подтвердить козельским гражданам, дабы они хранили должное, к обители, благоговение: а, между тем, в духовное назидание братии монастыря, митрополит Платон изложил следующую, достойную его духовной мудрости, резолюцию: «Святая, монашествующих, жизнь, все сии напасти или отвратит, или терпением препобедит, а Бог, видя терпение рабов своих, невидимо защитит».
Вскоре после этого, строитель Авраамий вошел к сему архипастырю с новым прошением: «дозволить поручику Ф. И. Рахманинову в приделе св. великомученика Феодора Стратилата на свой кошт иконостас вновь вырезать, и вызолотить, и написать св. образа иконным греческим писанием». Высокопреосвященный Платон удовлетворил это прошение следующей резолюцией: «Бог благословит! се видите, что иные вас оскорбляют, а других Бог возбуждает к вашему утешению».
Так действовал незабвенный Платон, поддерживая, с одной стороны, возрождавшуюся, по его воле, обитель своей архипастырской властью, а с другой стороны, утешая иноков духовно-назидательными советами.
1797 год был достопамятен для всех русских обителей милостивым вниманием к ним, блаженной памяти, императора Павла Петровича. Вследствие Высочайшего указа от 18 декабря сего года, Оптина Пустынь, в числе прочих, получила в милостивое подаяние на вечные времена по 300 рублей в год. Сверх того, пожалована Пустыни мукомольная мельница о двух поставах на речке Сосенной и для рыбной ловли, на Митином железном заводе, пруд. Эта царская милость немало способствовала начальному благоустройству обители, обеспечив ее братство, со стороны первых потребностей жизни.
В 1799 году, Оптина Пустынь перешла во вновь открытую калужскую епархию. Уважая труды Авраамия, преосвященный Феофилакт, первый епископ новой епархии, обращал особое внимание на возрождавшуюся обитель. Доказательством его доверенности и расположения к о. Авраамию, между прочим, служит то обстоятельство, что в 1800 г., при возобновлении московским купцом Терентием Целибеевым Малоярославецкого Черноострожского монастыря, преосвященный поручил начальное устройство сей обители Авраамию, «яко человеку в общежитии довольно обращавшемуся и сведущему в распоряжении строения общежительных монастырей». Поручение исполнено с успехом, и иеромонах Оптиной Пустыни Мефодий сделан строителем в восстановленном монастыре; впоследствии времени, Мефодий был перемещен в Тихонову Калужскую Пустынь, а место его занял иеромонах Оптиной Пустыни Парфений.
В 1801 году, «за отличные услуги обители к общей пользе», Авраамий произведен в игумена Лихвинского Покровского Доброго монастыря, с управлением, в то же время, и Оптиной. Но, вскоре, немощь, а, отчасти, и опасение, чтобы не нарушилось заведенное им в Оптикой Пустыни благоустройство, заставили Авраамия отказаться от нового достоинства. Преосвященный уважил просьбу старца, и он по-прежнему был оставлен начальствовать только в одной Оптиной Пустыни, но уже в игуменском сане.
Введя в обители примерный внутренний порядок, о. Авраамий снискал ей уважение и почтение всего окрестного народонаселения, и, по мере, увеличивавшихся от того, средств, занялся и материальным устройством обители, при помощи доброхотных даятелей, сочувствовавших ему. Авраамий был, вместе, и учредитель, и зодчий. В 1802 году, против возобновленной им соборной церкви, начато строение новой трехъярусной колокольни в 30 сажень вышины. К ней с обеих сторон пристроено по каменному флигелю, для братских келий. Колокольня эта, составляющая красу обители, и левый флигель, окончены в 1804 году, а правый – в 1806.
Первый камень трехпридельного Казанского храма положен в 1805 году, а в 1809 – начато построение больничной церкви с шестью, при ней, кельями, из материала, пожертвованного надворным советником Камыниным. Оба эти храма окончены одновременно в 1811 году, и освящены в то же время преосвященным Евлампием, епископом Калужским и Боровским: больничная – 26 августа, а настоящая, в Казанской – 23 октября. Все деревянное монастырское строение было исправлено; а, сверх того, построены вновь, два каменные двухэтажные (верх деревянный) флигеля, братской трапезы и настоятельский, а внутри монастыря разведен фруктовый сад. Словом, Авраамий не забыл ни о чем: все было придумано и исполнено самым рачительным образом.
Но, занимаясь внешним устройством вверенной ему обители, о. Авраамий давно скорбел, видя в ней многих желающих и достойных принять иноческий сан, но не имевших на то права, потому что по штату 1764 года, определено было содержать в Оптиной Пустыни не более семи монашествующих и с настоятелем. Посоветовавшись с единодушной братией, о. Авраамий решился утруждать, блаженной памяти Государя Императора Александра Павловича, просьбою, дабы он благоволил умножить число монахов в Оптиной Пустыни. Вот содержание этой просьбы:
«Оная Пустынь издревле состоит на своем пропитании, близ города Козельска, при реке Жиздре, в которой церковь Введения Пресвятыя Богородицы и два придела: Пафнутия Боровского и Феодора Стратилата, братские келии и ограда каменная, да еще вновь воздвигнута теплая церковь о трех престолах и колокольня; а при оной – восемь братских келий, каменные же, и выстроено все сие иждивением доброхотных боголюбивых даятелей; в оной же Пустыни положено семь братий и с настоятелем, кои едва могут совершать божественные литургии, а иные, посещением Божиим, бывают одержимы болезнями; почему священнослужение отправляется с крайней нуждой, и чрез оное, стекающимся в число братства разного звания людям, равно, приходящим из разных мест богомольцам, наносится ощутительное прискорбие; почему я, движим ревностью к Богу, хотя и желал бы всеусердно доставить тем, стекающимся слушателям, душеспасительное удовольствие каждодневным совершением божественной литургии, но, иногда, оного выполнить не можно, по малобратственному числу. В рассуждении чего, настоит крайняя необходимость в составлении штата; и, живущие в оной Пустыни, в числе братства, желают воспринять на себя монашеский чин, но по неимению праздных вакансий, с великим прискорбием выходят вон, а, за всем тем, и ныне имеются в означенной Пустыни до пятидесяти человек, и неотступно просят меня о водворении их в монашеском чиноположении, о чем всеподданнейше прошу, дабы Высочайшим, Вашего Императорского Величества, указом повелено было во Святейшем Правительствующем Синоде, сие мое прошение принять, и по тем значительным обстоятельствам благоволить в сей Пустыни, к лучшему устройству и благолепию в отправлении службы Божией и к удовольствию стекающегося народа, равно, и желающей быть в монашестве братии, прибавить 23 человека, чтобы составилось тридцать человек, комплект на братство, с оставлением их на таковом же пропитании, как и ныне оная Пустынь содержится. Июля 21 дня 1808 года».
По ходатайству преосвященного Феофилакта, епископа Калужского, благочестивый Монарх всемилостивейше изволил согласиться на прошение игумена Авраамия. Указом из Святейшего Синода 1809 года января 18 дня, дозволено: «к настоящему, в Оптиной Пустыни штатному положению монашествующих, прибавить еще двадцать три человека, так, чтобы число оных и с настоятелем было из тридцати».
Восполнив таким образом важнейший недостаток в Оптиной Пустыни, Авраамий в последующее время не ослабевал в трудах своих и попечении о благе ее. Не умолялось, также, но еще более возрастало и, заслуженное им, благорасположение калужских архипастырей. Так, преемники преосвященного Феофилакта, епископы Евлампий и Евгений, оказывали особое благоволение к Оптиной Пустыни. Первый из них даже желал провести в обители остаток дней своих в молитвенном покое, почему и построена была для него на сей предмет особая келья (ныне настоятельская).
Таким образом, обитель Оптина процветала в тиши безмятежной, упокоеваемая заботливостью своего настоятеля. Когда наступил грозный двенадцатый год, с сокрушенными сердцами принимались в обители вести о бедствиях отечества, о взятии Смоленска, занятии Москвы и нечестии нового Амалика, не пощадившего святыни московской. Храмы обители были открыты с утра до глубокой ночи и полны народа, который, признавая над собою крепкую руку Божию, плакал и молился, да сотворит Господь, со искушением и избытие.
Несмотря на близкую опасность, епархиальное начальство не сделало никакого распоряжения о удалении иноков и вывозе церковного имущества, потому что фельдмаршал, князь Кутузов, уверил калужского градского главу и депутатов от купечества, что он не пустит Наполеона в Калугу; а слова архистратига наших сил принимались тогда всеми, как слова пророчества, исполнение которого, как уверены были все, не замедлится. Однако, игумен Авраамий принял некоторые необходимые меры предосторожности, особенно, от него зависевшие, а именно: церковную утварь, ризницу и библиотеку приказал уложить в сундуки; свечи и другие церковные вещи были заложены в палатку, что под соборной церковью. Братия приискали в дремучем бору, окружающем их Пустынь, недоступный по положению своему овраг с пещерой, в 15-ти верстах от обители, чтобы удалиться в него на первый случай, при появлении врага.
Между тем, вражеские полчища, выступив из Москвы, бросились на калужскую дорогу, думали пробиться на юг России; но Кутузов предупредил их коварные замыслы: он стал у Тарутина, и Россия, опершись на Кутузова, устояла. Малоярославец, как гласит одна из надписей его памятника, «сделался пределом нападения и началом бегства и гибели врагов». Здесь дана была последняя на русской земле битва, 12 октября 1812 года. Упорное сражение продолжалось целый день: город шесть раз переходил из одних рук в другие: из 200 обывательских домов сгорело 180. Улицы были устланы трупами, обгоревшими и раздавленными при проезде французских пушек. Сотни раненых и умирающих лежали среди смрада курившихся домов. В стенах Малоярославецкого Черноострожского монастыря сохранились и доселе следы ярости и нечестия врагов, не уваживших святыни Дома Господня29, и вот, Бог отмщений пролил на святотатцев чашу Своего праведного гнева: Русские остались победителями, а Наполеон, увидя невозможность пробраться на Калугу, гонимый и преследуемый нашими войсками, отступил по смоленской дороге; но этот путь его гордого шествия в Москву, уже обратился для него в путь скорби, отчаяния и гибели.
Теперь посмотрим, что происходило в Оптиной Пустыни в тот победоносный день, когда одно из духовных чад ее, монастырь Малоярославецкий принимал удары врагов отечества на щит своей святыни? Одушевляемая ежедневной церковной службой и увещаниями доблестного и опытного своего настоятеля, старца Авраамия, Оптина Пустынь пребывала в твердом уповании скорой помощи от Бога и от верных сынов России. Радостно принята была в обители весть, что молитвами и заступлением Святителя Христова Николая, враг бежал от Малоярославца, посрамленный в своей гордыне. На третий день после малоярославской битвы, т. е. 14 октября, совершено было в Оптиной Пустыни благодарственное, с коленопреклонением, молебствие, и своды Казанского храма огласились хвалебными песнями Заступнице усердной, имущей державу непобедимую. Молебствие заключилось крестным ходом вокруг обители при многочисленном стечении народа.
Таким-то образом спасся, под щитом своей святыни, от нашествия нового Батыя и орд всей Европы, и город Козельск, который, некогда, шесть недель держался против полумиллионной орды древнего Батыя, защищая своего юного князя!
Бог судил старцу Авраамию насладиться плодами своих начинаний и тяжких трудов. После достопамятного 1812 года, несколько лет еще прожил он, всеми любимый и уважаемый в обители, им обновленной и устроенной.
Вскоре, по миновании опасности, Авраамий просил преосвященного Евлампия, епископа Калужского и Боровского, дабы во внимание его постоянной болезни, дать ему в помощь управления монастырем оной же Пустыни иеромонаха Маркелла, бывшего прежде экономом в доме его преосвященства, с тем, дабы он имел присмотра, как за порядком и благочинием братии, так и за всем, относящимся до экономии и устройства обители.
На прошение старца последовала следующая резолюция преосвященного: «Известна мне игумена болезнь, почему я и за нужное почитаю просьбу сию утвердить, о чем и братии дать знать, чтобы во всем сему помощнику должное послушание оказывали, по духу евангельскому, смирению и кротости истинно братской, монашеской, да все славят Бога жизнью и зиждут спасение душевное, молясь и о нас, пекущихся о их душах».
В 1815 году окончены были и приделы Казанской церкви; освящены, Воздвиженский – преосвященным епископом Калужским и Боровским Евгением30, а Георгиевский, Новоспасского монастыря – архимандритом Амвросием. Эти духовные торжества были последней радостью, увенчавшей труды боголюбивого старца. Телесные силы его заметно ослабевали, постоянная болезнь делала бремя настоятельства неудобоносимым. Это понудило о. Авраамия войти к преосвященному Евгению с прошением, которое составляет, как бы, краткую биографию просителя, им самим начертанную, и потому, заслуживает быть помещенной вполне:
«Начально поступил я, именованный, из мирского звания, московской епархии в Никольской Песношский монастырь, в 1790 году, где и был пострижен в монашество, а, равно, и посвящен во иеромонаха; а из оного монастыря, в 1796, по резолюции его высокопреосвященства, митрополита московского Платона, определен в означенную Оптину Пустынь строителем, а в 1801 году, бывшим преосвященнейшим Феофилактом, епископом Калужским, произведен в Лихвенский Покровский Добрый монастырь в игумена, и в том же году, ноября 25 дня, по прошению моему, и, паки, из оного перемещен в Оптину Пустынь на строительскую вакансию, и во время моего настоятельства, во оной Пустыни, при помощи Божией, присовокуплено моим прилежным старанием немалое количество прибытку обители святой, а именно: церковной утвари, ризницы и разного церковного украшения, а, равно же, немалое количество, вновь, разного монастырского строения созиждено, о чем всей братии небезызвестно, и всем ближним окрестным благодетелям; а притом же, не безызвестно и о том, что я одержим желудочными спазмами, и сия моя болезнь чинит мне немалое препятствие и неудобство в рассуждении понесения необходимых монастырских забот, по заведению общежительных образов; а, к тому же, почасту бывает со мною дурнота, по причине моей болезни, от нечаянных огорчений, и препятствует мне ежедневно быть в церкви Божией, от чего, по общежительному заведению, немалое бывает упущение к благоустройству братии, почему и чувствую себя быть неспособным ко управлению настоятельской должностью.
Того ради, ваше преосвященство, милостивейшего моего отца и архипастыря, всепокорнейше прошу: меня, нижайшего, уволить от настоятельской должности и позволить мне жительство иметь в сей же Пустыни в уединенной кельи, с тем, дабы я мог довольствоваться содержанием монастырским, как то: трапезою, одеждою и обувью, также, и дровами для келии моей; а за прилежное мое попечение и управление обителью и за понесение моих трудов девятнадцатый год, не соблаговолите ли, преосвященнейший владыко, мне определить по смерть мою и в общественных, оной Пустыни, доходов, на самые нужнейшия потребности, по причине моей болезни, для издержки, по ста рублей в каждый год, то есть половинное количество жалованной суммы, положенной на оклад при своих местах игуменам.
О чем, всенижайше и прошу сие мое прошение принять, и по оному учинить вашего преосвященства милостивейшую архипастырскую резолюцию… Августа … дня 1815 года».
Столько-то умеренны были желания этого человека, который в 19 лет совершил то, что чаще бывает делом столетий, т. е. воссоздал и поставил на прочном основании обитель, уже близкую к конечному запустению, и, невзирая на все это, руководимый христианским смирением, искал передать свой игуменский посох другому, потому что, расстроенное трудами, здоровье, уже очевидно препятствовало ему посвящать свою деятельность на пользу обители, которую он всегда предпочитал своей собственной. Смиряясь, он называл себя неспособным, тогда как другие признавали его необходимым, и, как милости, просил уделить себе, обнищавшему ради Христа, самое необходимое от средств обители, можно сказать, им созданных… Однако, скромное желание о. Авраамия не исполнилось. Преосвященный Евгений убедил достопочтенного старца отложить еще на несколько времени искание молитвенного покоя. Но уже дни его были сочтены: слабое, от природы, его здоровье, расстроенное беспрестанными трудами и борьбой с обстоятельствами, как лампада, приметно угасало, и силы жизни его более и более истощались.
В исходе 1816 года заболел он смертельно, и, почувствовав, что наступает для него время предстать пред суд Бога, Которого служению посвящена была вся общеполезная его жизнь, за несколько дней перед кончиною созвал он к себе всю братию Пустыни, неутешную от близкой его потери. В трогательных выражениях простился добрый сей пастырь с духовным своим стадом, завещал ему согласие, мир и единодушие и, собрав последние силы, благословил всех братий. Вскоре, потом, почил он сном праведным, 14 января 1817 года, сподобясь напутствия св. Христовых тайн. Притружденный старец погребен в паперти Введенской соборной церкви31. На гробнице его начертана следующая надпись: «под сим камнем погребено убогое тело многогрешного черноризца, игумена Авраамия, которому от рождения своего 58 лет, и во оной Пустыни был настоятелем 20 лет и 3 месяца, скончался 1817 года генваря 14 дня в ночи во исходе 12 часу». А при сем, его просительное завещание: «прошу вас и молю, духовная братия и спостницы, не забудьте меня, егда молитеся; но, зряще мой гроб, поминайте мою любовь, аще кто чувствовал; и молите Христа Бога нашего, да учинит дух мой с праведными в вечном блаженстве, аминь».
Как начальник братства, им самим собранного, о. Авраамий был строг и взыскателен, но, отнюдь, не своенравен. Введя в обновленной им обители новый порядок примерной, нестяжательной жизни, он был строгий блюститель его и, опираясь на личный пример, требовал точного исполнения своих приказаний и распоряжений в делах общежития. Посредников он не терпел: каждый из иноков, в нуждах своих, обязан был относиться прямо к нему, за что, особенно, и любила его братия. Его сердечная простота, соединенная с духовной мудростью и увенчанная достоподражательной жизнью, вселяла к нему невольное уважение. Он был радушен и приветлив в обращении, и, при совершенной нестяжательности, милостив и сострадателен к бедным; словом, никто из посетителей обители не оставлял ее без того, чтобы не унести в сердце памяти о добром настоятеле! Все калужские архипастыри удостаивали его особенного своего благоволения и доверенности, и часто представляли в пример другим Авраамия и его обитель.
Личные свойства достопочтенного старца весьма ясно высказываются в духовной грамоте, писанной еще в 1810 году, во время болезни, и вскрытой после его кончины. Прилагаем ее в подлиннике.
Духовная грамота
Козельской Введенской Оптиной Пустыни многогрешного черноризца игумена Авраамия.
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.
Се аз, многогрешный игумен Авраамий, слушая гласа Господа моего во святом Евангелии глаголющего: будите готовы, яко в оньже час не мните, Сын человеческий приидет; не весте бо, когда Господь приидет, в вечер, или в полунощь, или в куроглашение, или утро, да не пришед внезапу, обрящет вы, спящия; того гласа Господня слушая и бояся, а, к тому же, частым недугованием одержим бываю, и день ото дня изнемогаю телом, и чаю на всякое время оного Господом глаголанного нечаянного часа смертного, и по силе приуготовляюся ко исходу от сея жизни. Сею духовною грамотою моею вестно сотворити всякому, иже восхощет по кончине моей взыскивати имения моего келейного, во еже бы не трудитися ему вотще и не истязовати служивших мне Бoгa ради; да весть мое сокровище и богатство, еже от юности моея не собирах; сие не тщеславяся реку, но да искателям моего по мне имения вестно сотворю: отнележе бо приях святый иноческий образ и постригохся в Московской Епархии в Николаевском Песношском монастыре, в тридесять третие лето возраста моего, и обещах Богови нищету изволенную имети, от того времени даже до приближения моего ко гробу, не стяжевах имения и не лихоимствах; кроме святых книг и сорочек с карманными платками не собирах, злата и сребра не изволях имети, излишних одежд, ни каких-либо вещей, кроме самых нужных, и то для служения: две ряски, теплая и холодная, и один подрясник; во нестяжание и нищету иноческую духом и самым делом, по возможности моей, соблюсти тщахся, не пекийся о себе, но возлагая на Промысл Божий, иже никогда же мя остави; входящия же в руце мои от благодетелей святыя обители сея подаяния, и тыя истощевах на монастырския нужды для братии и разныя постройки, также иждивах на нужды нуждавшихся, идеже Бог повеле, а о имении моем никто же убо потрудится по смерти моей, испытуя или взыскуя какового либо келейного моего состояния, ибо ниже на погребение что оставлено, ни на поминовение, да нищета иноческая наипаче по кончине явится Богу, веруя бо яко приятнее Ему будет, аще ни едина цата но мне не останется, нежели егда бы многое было раздаваемо.
И аще моно тако нища никто не восхощет обычному предати погребению, молю убо тех, иже свою смерть памятствует, да отвлекут мое грешное тело на Козельское кладбище, и тамо между трупиями да повергнут е: аще ли же владычествующих изволение повелит меня умершого погребсти по обычаю христианскому, то прошу и молю христолюбивых потребителей, да погребут меня в сей Оптиной Пустыни у соборной церкви, по правую сторону, против южных дверей, и никого не зовите на погребение.
Аще ли же кто от христолюбцев, изволяяй безденежно помянути грешную мою душу в молитвах своих Бога ради, таковый и сам да помяновен будет во царствии небеснем; требуяй же за поминовение мзды, то молю, да не поминает мя нища, ничто же на поминовение оставльша, Бог же да будет всем милостив и мне грешному во веки, аминь. Сицевый завет мой, а моя духовная грамота, таковое о имении моем известие; аще же кто сему известию не имет веры, а начнет со испытанием искати по мне злата и сребра, то и аще много потрудится, ничто же обрящет, и судит ему Бог.
Написася сия грамота в богоспасаемой обители Козельской Введенской Оптиной Пустыни в игуменской келии, в лето 1810 года, августа 19 дня»32.
Доходы обители значительно умножились в 20-тилетнее настоятельство о. Авраамия. Как выше было сказано, вместе с, высочайше пожалованными в 1797 году, в милостивое подаяние, на вечные времена, по 800 рублей в год, Оптина Пустынь, в то же время, получила во владение мукомольную мельницу на речке Сосенной (Козельского уезда, по большой Белевской дороге) и, для рыбной ловли, пруд на Митином заводе.
Дело о старинной мельнице, (начало которого мы видели в предшествующем периоде), тотчас, со вступлением в настоятельство о. Авраамия, приняло совершенно иной оборот. В 1798 году, Авраамий подал в Правительствующий Сенат прошение, дабы дело о мельнице повелено было закончить, т. е., как поясняет он, «по всем правам принадлежащую к Оптину монастырю землю, равно, и мельничное место, за сим монастырем навсегда утвердить, не право же учиненное бывшим строителем иеромонахом Иосифом условие, уничтожить». Прошение о. Авраамия было удовлетворено во всей силе. Указом 1801 года, апреля 22 дня, Правительствующий Сенат окончательно утвердил прежнее решение Калужской гражданской палаты (1794 года), вследствие чего, Калужское губернское правление, 1801 года ноября 2 дня, предписало бывшему Козельскому городничему, надворному советнику В. А. Кавелину, чтобы он, «отобрав прописываемую землю и мельницу у Козельского общества, предоставил бы оную во владение Оптиной Пустыни; что же касается до контракта тем обществом с, прежде бывшим, строителем, иеромонахом Иосифом, 1795 года, июля 3 числа, сделанного, о бытии той земле и мельнице вечно во владении города, то предоставить оному обществу, буде пожелает и имеет законное право, ведаться с ним, Иосифом, формою суда». Итак, в 1802 году обитель получила обратно древнее свое достояние и обязана этим неусыпной деятельности о. Авраамия. Мельница находилась в постороннем владении 98 лет (1704–1802).
Средняя мера постоянных доходов обители в настоятельство о. Авраамия, кроме 800 р. ежегодного оклада, определяется оброчными статьями с трех монастырских мельниц. Вот, что пишет об этом о. Авраамий в одном из донесений калужской консистории: «находящиеся во владении Оптиной Пустыни мельницы: 1) Сосенная, о двух поставах, сукновальня, о восьми толкачах, и еще толчея, о шести толкачах, отдается в наем вместе с постоялым двором, в год 700 рублей. 2) Болотская, что близ монастыря, о двух поставах и при ней, толчея, о шести толкачах, ходит ценою в год по 300 рублей; 3) что на речке Другусне, о двух поставах, сукновальня, о шести толкачах, ходит, также, ценою в год по 800 р. С рыбных ловель и от лесу доходу никакого не получается».
Но главный доход Пустыни, во все время ее пятивекового существования, остается один и тот же, – это не оскудевающая, по милости Божией, помощь людей благочестивых, посильными вкладами доказывающих свое благочестие и любовь к дому Божию.
Но время обратиться к дальнейшей истории обители. Место игумена Авраамия занял помощник его, иеромонах Маркелл, сколько известно, первый настоятель Оптиной Пустыни, из среды ее братства. Более двадцати лет прожил он в сей обители, и только в 1808 году был взят в Архиерейский дом для исправления экономской должности; но в 1810 году, как по его собственному желанию, так и по просьбе Авраамия, уволен от сей должности обратно в обитель. «Отпускаю его, – писал преосвященный Евлампий в своей резолюции, – с Божиим благословением, и моим, за его честное и усердное поведение». А с 1812 года, как мы уже видели, Маркелл был назначен помощником игумену во всем, относящемся до экономии и устройства обители.
Будучи избран, по смерти Авраамия, в строительскую должность, Маркелл управлял Оптиной обителью только до 1819 года, в котором, согласно его желанию, уволен от настоятельства и перемещен в число братства Тихоновой Калужской Пустыни.
После Маркелла, принял начальство над Оптиной Пустынью игумен Даниил, из экономов калужского архиерейского дома. В это время, калужской епархией управлял преосвященный епископ Филарет, бывший впоследствии митрополитом Киевским. Как любитель безмолвной Пустынной жизни, он весьма много покровительствовал Пустынной обители Оптиной, нередко посещал ее, проживая иногда (во время постов) по целым неделям, и, в незабвенный памятник своего благоволения, основал при сей Пустыни скит во имя Св. Иоанна Предтечи, первого новоблагодатного Пустынножителя.
Приглашая из Рославских лесов пустынников, для устройства при Оптиной Пустыни скита, преосвященный отзывался о игумене Данииле следующими словами: «и настоятель теперешний, о. игумен Даниил, очень рад будет пришествию вашему. Он человек весьма добрый, благоразумный и монахолюбивый. Вы его полюбите».
Настоятельство о. Даниила замечательно для обители двумя событиями: 1) в 1822 году, на сумму, завещанную Анной Сергеевной Ртищевой, урожденной Богдановой, построено на могиле ее каменное здание братской трапезы, во втором этаже которого предположено было устроить церковь во имя св. Николая Чудотворца: 2) по прошению о. Даниила с братией, введен в Оптиной Пустыни, в 1824 году, устав Коневского монастыря, на что и дана от преосвященного Филарета грамота, за собственноручным его подписанием, следующего содержания:
Божией милостью
Смиренный Филарет, Епископ Калужский и Боровский.
Богоспасаемой Калужской епархии козельской Введенской Пустыни настоятель, игумен Даниил, со всею, во Христе, братией, во время посещения нами сей святой обители, лета 1824, месяца августа 28 дня, представили вам прошение следующего содержания: воспоминая, данные ими пред алтарем Господа нашего Иисуса Христа и Церковью Его святою обеты, провождать постническое, по Бозе, житие во всякой трезвенности, целомудрии, нестяжательности, послушании и взаимной, друг ко другу, любви евангельской, в надежде получить от Господа Царствие небесное, обетованное, любящим Его и работающим Ему всем сердцем, в хранении святых Его заповедей, по примеру преподобных отец, установивших правила общежительных монастырей, имеют они искреннее и единодушное желание исполнять устав общежительного монастыря, писанный для Коневской обители. Святейшим Правительствующим Синодом рассмотренный, и для подражания во все епархии Российской Церкви разосланный. Почему, призвав в помощь Господа и Спасителя нашего, да сила Его совершится в немощех их, просили нас благословить их намерение, и для введения означенного устава в Козельской Оптиной Пустыни, снабдить их архиерейскою нашею грамотою. Имея пастырское попечение о благоустройстве сей обители, по местному своему положению весьма способной к монашескому житию, вручили мы вышеозначенный устав, яко душеспасительный, игумену Даниилу, при всей братии, в соборной, Введения во храм Пресвятыя Девы Матери Божией, церкви, для всегдашнего хранения изложенных в нем правил, как в обители, так и в устроенном при ней, по благословению нашему, от доброхотных христолюбивых подателей, ските, для желающих провождать безмолвную жизнь. Калужской духовной консистории препоручаем препроводить сию грамоту к настоятелю игумену Даниилу с братией, и пастырским нашим словом завещаем пред Господом Богом и Спасителем нашим Иисусом Христом, дабы, данный сей обители, устав навсегда сохраняем был ненарушимо. Дана в Богоспасаемом граде Калуге, в доме нашем, в лето, мироздания 7332, воплощения же Слова Божия 1824 года месяца семтемврия в 8 день, с приложением архиерейской печати».
В начале 1825 года, игумен Даниил переведен архимандритом в Лихвинский Добрый монастырь, а место его занял начальник новоустроенного скита, духовник Пустыни, иеромонах Моисей.
Это случилось следующим образом. Еще в 1824 году, октября 13 дня, преосвященный Филарет в письме к игумену Даниилу, между прочим, писал: «Очень знаю и чувствую, что тебе нужен добрый, твердый и опытный помощник, и я бы крайне хотел, чтобы согласился быть таковым боголюбезный брат о. Моисей, так, чтоб и обитель, и скит были единое неразрывное, что весьма нужно для утверждения навсегда скита. Поговорите с ним вместе, прочитавши сие мое послание; а, ежели, нужным найдете, то, чтобы он ко мне приехал для личного собеседования».
Из итого письма ясно видно, что преосвященный Филарет еще до открытия строительской вакансии имел в виду о. Моисея, как способного занять это место; и потому, когда последовал указ о возведении игумена Даниила в сан архимандрита Лихвинского Доброго монастыря, то немедленно по назначению преосвященного, согласно с единодушным желанием всей братии, о. Моисей избран для исправления строительской должности. Эти перемены в Пустыни были последним распоряжением со стороны незабвенного для нее архипастыря, который указом Святейшего Синода от 28 января 1825 года назначен в Рязанскую епархию.
О. Моисея не было в то время в обители. Он, будучи озабочен окончательным устройством скита, поехал за сбором на свою родину, в Москву, и, вскоре по приезде туда, получил от о. Даниила письмо следующего содержания:
«Почтенный отец Моисей!
Возлюбленный присный мне о Господе Иисусе Христе брат и друг!
Радоваться тебе о Господе Дусе святе желаю!
Триипостасному Господу Богу угодно было дражайшему архипастырю и попечительному о нас, недостойных, отцу нашему вверить рязанскую епархию с званием епископа, о чем указ уж им 28 числа минувшего января получен, и, к сердечному нашему сожалению, должен он нас оставить, и по намерению его на второй неделе св. поста отправиться во вверенную ему от Господа паству. Я, грешный и недостойный, Святейшим Синодом утвержден Добринским архимандритом, с поручением поправить тот монастырь и, по обязанности благочинного, бдительно смотреть за всегдашним порядком и введенным уставом общежительности и скитской жизни иночествующих, богоспасаемой обители Оптиной. Почему остаться должен, по воле Господа и по соизволению Святейшего Синода, в означенном Добром монастыре и жительствовать всегда с вами. Извещаю тебя, возлюбленный о Господе брате и друже, и предлагаю о сем: призвав Господа Бога в теплых молитвах своих в помощь, со мною, недостойным, вся Христова братия единодушно предположили: согласно с соизволением боголюбезного архипастыря и Отца нашего, богоспасаемую обитель Оптину со скитом поручить тебе во управление и настоятельство. С искренним желанием и единодушным усердием молим Господа Бога и Спасителя нашего, сладчайшего Иисуса Христа, свыше, благодатью Его святою, вверить тебе сие пастырство святой обители и небесное, Святого Духа, благословение сниспослать на тебя, да сила всемогущая Бога и Господа о Святем Дусе, в немощех наших всегда совершаемая, спомоществует тебе и охранит от всех козней врага Господня.
Положившихся на Промысл святой Господа нашего Иисуса Христа, все, по воле Его Святой, производящего, по искреннему моему и самому сердечному моему к тебе, возлюбленный брате, расположению, советую тебе принять сие возлагаемое на тебя настоятельство, и в сходство Промысла о тебе Божия, единодушного и истинного желания моего со всею братиею и соизволения архипастырского, не оставлять, и по внушению неприязненному врага нашего не уклоняться, и не подвергать себя негодованию Божию о избрании твоем.
Дабы скорее ты, как возможно, поспешил прибыть в обитель, посылаю я, с согласия всей братии, которая нетерпеливо и душевно ожидает тебя, сего нарочного на своих лошадях; советую все дела твои оставить и самые неоконченные тобою сборы; н ничего с собою не брав, как можно во всем себя облегчить, и все нужное препоручить братцу своему, сесть и приехать прямо в Калугу, и явиться к владыке, где и я должен тебя ожидать. Когда бы и сего предположения не было с тобою, то тебе должно бы прибыть, по завещанию архипастыря, в назначенное им тебе время, а, паче при таком разлучении нашем с архипастырем, получить последнее, может быть, в жизни нашей благословение, прощение и, архипастырское его, душ наших разрешение. По установлении сего, и по провожании владыки, в свободное время тебе можно будет опять в Москву быть и дела нужные окончить; впрочем, Господь милосердием Своим исполнит все нужное для устройства обители и без наших преднамерений; тебе достоверно известно, как, при бытности моей, Господь Бог свою обитель не оставлял, и меня недостойного служителя облегчал; веру и надежду нашу на Него Он, по благости Своей святой, с избытком исполняет. Извещаю при сем: в обители все благополучно и спокойно. Призывая на тебя благословение Божие, с истинным моим усердием и братскою любовию, в ожидании тебя в самой скорости, пребываю усердный и покорный слуга, и богомолец, многогрешный Даниил, недостойный игумен Оптиной Пустыни. Февраля 5-го дня, 1825 г. 12-й час пополуночи».
Не легко было о. Моисею согласиться принять на себя звание настоятеля Оптиной Пустыни в то время. Довольно будет заметить, что ему, так сказать, на первом шагу предстояла забота немаловажная: уплатить, состоявший на обители долг, в 12000 руб., тогда как постоянные доходы ее едва обеспечивали главные нужды ежегодно умножавшегося братства. Но, привыкши покоряться воле Провидения, и на Него возлагать свое упование, он не усомнился последовать новому призванию. Препобеждая трудности терпением, о. Моисей явил себя достойным преемником о. Авраамия, т. е. поддержал и усовершил обновленную сим последним обитель.
Предложим здесь, вкратце, обозрение служебного поприща о. Моисея33.
1826 года, сентября 12 дня, он утвержден в строительской должности преемником преосвященного Филарета, епископом Калужским и Боровским Григорием, и, в то же время, награжден набедренником.
В 1829 г., 8 Февраля, обвялена ему благодарность Преосвященного Гавриила за попечение о поддержании благоустройства и порядка в Оптиной обители, с напоминанием, однако, чтобы он, по мере возможности, старался уплачивать монастырский долг.
В том же году о. Моисей определен членом в комитете по устроению зданий в Лихвинском Покровском Добром монастыре; а в 1881 г. ему обвялено от Преосвященного Гавриила благословение за верное и успешное исполнение сего, возложенного на него, поручения.
В 1832 г., 12 февраля, о. Моисей определен преосвященным Никанором благочинным монастырей.
1837 г., сентября 5 дня, при освящении в сей Пустыни придельного храма во имя св. Николая чудотворца, преосвященным Николаем произведен во игумена; и в 1841 году, 28 мая, награжден наперсным крестом.
В 1853 году, 12 июля, вследствие представления преосвященнейшего Григория II, по указу Святейшего Синода, с Высочайшего соизволения, возведен в сан архимандрита; а в 1859 году, мая 2-го дня, сопричислен к ордену св. Анны 2-й степени.
Скончался 16-го Июня 1862 года, приняв незадолго до кончины, великий образ святой схимы. Погребен в Крестовоздвиженском приделе Казанской церкви, за правым клиросом.
Об о. архимандрите Моисее можно повторить краткую, по многозначительную похвалу русских летописцев древним преподобным игуменам: он устроил монастырь и собрал братию.
При поступлении его на настоятельство, из зданий, украшающих ныне Оптину Пустынь, существовали в теперешнем виде: одна церковь (Казанская), колокольня, старое здание трапезы, настоятельский корпус, два братских корпуса деревянных и два каменных одноэтажных. Был и собор Введенский, но очень тесный. Была и больничная церковь во имя Владимирской Божией Матери, но без притвора и пристроек. В настоятельство же о. архимандрита Моисея, Введенский собор распространен, и устроены два боковых придела с открытыми папертями; к больничной церкви сделана пристройка; в старой братской трапезе устроена церковь во имя Пр. Марии Египетской; построена кладбищенская церковь. Над двумя одноэтажными каменными корпусами надстроены верхние этажи; вновь построено семь братских корпусов внутри монастыря; каменная ограда с семью башнями, новая великолепная трапезная, библиотека, гостиницы (восемь корпусов с тремя флигелями, для богомольцев разных сословий); два конных двора с братскими калиями, скотный двор, заводы кирпичный и черепичный, мельница близ монастыря34; новое братское кладбище, весь скит, с его церковью и калиями: все это возникло при о. Моисее. Оклады на местных и других иконах, все благолепие ризницы и, вообще, церковной утвари, все это, большей частью, принадлежит заботливости и трудам о. Моисея. Многие, видя его предприимчивость и обширную деятельность, думали, что он располагал большими капиталами, между тем, как он был, по его собственным словам, богат только нищетой, и, прибавим, нескудной верой во всеблагой Промысл Божий. В продолжение всего своего настоятельства, о. архимандрит Моисей терпел недостатки и боролся со скудостью; но, укрепляемый упованием на помощь Божию, он, и не имея в наличности никаких денежных средств, начинал и оканчивал большие постройки. По великой заботливости своей об устроении обители, он до самой смерти своей не выходил из долгов, хотя, по возможности, и старался об уплате их. Мы уже упоминали, что при вступлении о. Моисея на настоятельство, на обители лежал долг в 12000 рублей. Из них о. архимандрит успел уплатить только 5000; но зато, оставил после себя обитель, благоустроенную по всем частям. Вскоре же после его кончины, нашелся благодетель, который, по уважению к памяти о. архимандрита, заплатил, оставшийся после него, монастырский долг.
При о. архимандрите Моисее значительно увеличилось и число братства. В 1825 г. в Оптиной Пустыни братий было 40 человек, и, по недостатку служащих, иногда, приходилось в праздники приглашать к служению диакона из города, или из ближних сел. В 1862 г. Оптинское братство простиралось до 150-ти человек, в том числе, одних иеромонахов было 20.
Но не об одном внешнем устроении обители и численности братий заботился о. архимандрит. Благочиние и продолжительность церковных служб, все внешние и внутренние порядки Оптиной Пустыни, весь теперешний ее духовный строй, все это установилось и утвердилось в настоятельство о. Моисея. Главная же и неоцененная его заслуга состоит в том, что в его настоятельство и при его содействии, старцами иеромонахами Леонидом (Львом) и Макарием в Оптиной Пустыни введено, так называемое, старчество, т. е. подчинение иноков, по учению святых и духоносных отцов, духовному руководству избранных опытных, духовных мужей. Введением старчества, о. Моисей упрочил и на будущие времена внутреннее благоустройство и благосостояние Оптиной Пустыни35.
По кончине о. архимандрита Моисея, в настоятели избран скитский иеромонах, о. Исаакий (Антимонов), который в том же 1862 г., 19 июня, утвержден в строительской должности, 8-го сентября 1864 г. возведен в сан игумена.
Подобясь во многом Песношской обители, которая в свое цветущее время даровала Оптиной Пустыни приснопамятного Авраамия, а также наделила настоятелями и устроила несколько других обителей, и сама Оптина Пустынь, в свою очередь, в настоятельство о. архимандрита Моисея и после него, наделила настоятелями и братией другие обители Калужской епархии, для устроения их по всем частям, и заведения порядка общежительного. Так, в 1837 г., в Калужскую Тихонову Пустынь назначен строителем Оптинский иеромонах Геронтий, который скончался в сане игумена в 1857 г., благоустроив, вверенную ему, обитель. В 1858 г. настоятелем Тихоновой Пустыни назначен Оптинский иеромонах о. Моисей, который и ныне управляет сей обителью в сане архимандрита, а с 1863 г. назначен и благочинным монастырей.
В 1839 г. в Малоярославецкий Николаевский Черноострожский монастырь отпущен с братией на игуменство иеромонах Антоний, бывший начальник скита, родной брат о. архимандрита Моисея. Окончив начатое о. архимандритом Макарием устроение обители, он в 1853 г., отказался по болезни от настоятельской должности и провел остаток дней своих в Оптиной Пустыни. Мирно почил о Господе в ночь на 8-е Августа 1805 г., приняв за несколько месяцев до кончины пострижение в великую схиму; погребен в Крестовоздвиженском приделе Казанской Церкви, рядом с братом своим о. архимандритом Моисеем.
В 1842 г. в Мещовский Георгиевский монастырь назначен строителем Оптинский иеромонах Никодим, с которым отпущено и несколько человек братий; управлял сею обителью 11 лет и много потрудился для ее благоустройства. В 1853 г. он переведен в Малоярославецкий монастырь на место о. игумена Антония. В 1862 г., по прошению своему, в сане архимандрита уволен на покой; а на место его, игуменом Малоярославецкого монастыря определен из Оптиной Пустыни скитоначальник и духовник братский, иеромонах Пафнутий, настоятельствующий и доныне.
В 1867 г. настоятелем Лютикова Троицкого монастыря назначен казначей Боровского Пафнутьева монастыря, иеромонах Макарий, полагавший начало иноческой жизни в Оптиной Пустыни; а в 1869 г. настоятелем Мещовского Георгиевского монастыря назначен Оптинский иеромонах Марк, который доныне правит сею обителью, в сане игумена.
Из питомцев Оптиной Пустыни, некоторые вызваны были Промыслом Божиим на служение св. Церкви и за пределы Калужской епархии.
Скитский иеромонах Ювеналий (Половцев) в 1857 г. назначен членом иерусалимской духовной миссии; согласно прошению его, уволен из оной в 1861 г. и назначен игуменом Глинской Богородицкой Пустыни Курской епархии; в 1862 г. перемещен в настоятеля Коренной Пустыни; в том же году возведен в сан архимандрита; в 1867 г. назначен наместником Александро-Невской Лавры. 1871 г. Июня 26, вследствие прошения, за слабостью здоровья, уволен от должности наместника, с помещением в Козельскую Оптину Пустынь.
Скитский Иеромонах Леонид (Кавелин), в 1857 г. вместе с о. Ювеналием назначен членом иерусалимской духовной миссии, из которой, согласно его прошению, по болезни, уволен обратно в скит Оптиной Пустыни; в 1863 г., по определению Св. Синода, возведен в сан архимандрита и назначен начальником иерусалимской духовной миссии; в 1865 г. определен настоятелем посольской церкви в Константинополе; в I860 г. назначен настоятелем первоклассного ставропигиального Воскресенского монастыря, Нового Иерусалима, Московской епархии, коим управляет и доныне.
Хранимая благодатью Божией, святая обитель Оптина ныне содержит безбедно около 200 человек братии, а по своему внешнему благолепию, внутреннему порядку и строгости жизни справедливо может почесться одним из надежнейших духовных пристанищ нашего времени, для ищущих спасения от бурь житейских.
Об изданиях Оптиной Пустыни
В заключение, следует упомянуть, что с 1839 г., особенно же, с 1846 и поныне, Оптина Пустынь занимается изданием общеполезных духовных книг и, в особенности, святоотеческих писаний (в славянском и русском переводах).
Первые, потрудившиеся в Оптиной Пустыни над изданием душеполезных сочинений, были, жившие в Оптином Предтечевом скиту, иеросхимонах Иоанн и монах Порфирий Григоров.
Иеросхимонах Иоанн, некогда, по неведению, принадлежавший к сообществу раскольников и, потому, подробно знавший все их заблуждения, по ревности к Православной Церкви, 1839–1849 гг., написал и издал до 6-ти книг в обличение раскольнических мудрований.
Одновременно с иеросхимонахом Иоанном, другой Оптинский инок, о. Порфирий Григоров издал жизнеописания некоторых замечательных духовных лиц: схимонаха Феодора, настоятеля Синаксарской обители Феодора Ушакова, Петра Алексеевича Мичурина, пустынножителя Василиска и других; кроме того, письма Задонского затворника Георгия, имевшие несколько изданий.
После первых изданий иеросхимонаха Иоанна и о. Порфирия Григорова, положивших, так сказать, начало книжным занятиям в Оптиной Пустыни, с 1846 г. начали издаваться, под руководством старца и. Макария, при благом содействии М. Филарета Московского, особенно замечательные труды знаменитого Молдавского старца Паисия Величковского, скончавшегося в 1704 году. Сей блаженный старец, по особенной ревности к духовной жизни, с великим тщанием отыскивал, таившиеся в книгохранилищах Афона, писания святых мужей о внутренней христианской жизни и переводил оные, для назидания братий, управляемых им обителей. Сими же переводами он обогатил и русское иночество, и тем оживил в нем дух древнего подвижничества. Из переведенных им книг, за год до его кончины, напечатана в первый раз в Москве книга «Добротолюбие», а в 1812 г. изданы в Молдавии слова св. Исаака Сирина. Остальные же книги, переведенные Паисием Величковским и исправленные им по греческим подлинникам, более полувека хранились в рукописях, так что, весьма немногие могли ими пользоваться. По особенному устроению Промысла Божия, в Оптиной Пустыни собрались ученики учеников старца Паисия: иеросхимонахи Леонид и Макарий, и, имевшие с учениками старца духовное общение, архимандрит Моисей и игумен Антоний. У них обрелись верные списки переведенных и исправленных Паисием книг, – и эти-то духовные сокровища, Всеблагий Господь помог Оптиной Пустыни издать на общую пользу жаждущих душевного назидания и спасения. В 1845 году напечатано было в журнале «Москвитянин» житие старца Паисия. А в 1846 г. изданы особой книгой житие и писания его. В 1849 г. напечатана книга: «Восторгнутые класы в пищу души», то есть, несколько переводов из св. отцов старца Паисия. С 1852 по 1855 год из его же трудов изданы: Творения Преподобных Варсонофия Великого и Иоанна; «12 слов» пр. Симеона Нового Богослова и житие его; «Оглашения» Пр. Феодора Студита; Пр. Максима Исповедника «Толкование на Отче наш» и слово постническое; Слова Св. Исаака Сирина, и аввы Фалассия главы о любви, воздержании и духовной жизни.
В 1849 г., вместе с переводами старца Паисия, от Оптиной Пустыни издана книга: Пр. Нила Сорского «Предание ученикам своим о жительстве скитском».
В русском переводе изданы Оптиной Пустынью: книга Преподобных Варсонофия и Иоанна, поучения аввы Дорофея (книга эта имела четыре издания), слова Пр. Марка Подвижника. Пр. Орсисия, аввы Исаии, Иоанна Лествичника, Симеона Нового Богослова 12 слов, Феодора Студита, Святого Анастасия Синаита – Беседа на 6-й псалом и Иоанна Дамаскина – Слово о страстях и добродетелях.
Кроме святоотеческих книг, Оптиной Пустынью изданы: «Четыре огласительных слова к монахине» иеромонаха Никифора Феотоки, бывшего впоследствии архиепископом Астраханским; «Сказание о жизни и подвигах Оптинского старца иеросхимонаха Макария», и его же письма в 6-ти томах; жизнеописание Игумена Антония и его же письма к разным лицам; учение Св. Церкви о святых постах и учение о благих делах (заимствованные из «Камня Веры» Митрополита Стефана Яворского) и др.
Всех изданий Оптиной Пустыни с 1839 г. было более пятидесяти.
После первых изданий Оптиной Пустынью святоотеческих писаний, Оптинские старцы, утешаясь изданными на общую пользу сокровищами духовного разума, скрывавшимися в безвестности более полустолетия, прежде всего, памятовали, что книги эти не могли бы никогда появиться на свет, если бы Господь, видимо благоволивший к сему делу, не послал к успешному осуществлению оного покровительство, содействие и способы духовные и вещественные. В этих мыслях, настоятель обители, о. архимандрит Моисей, брат его о. игумен Антоний и старец о. Макарий на общем совете положили, что они ни чем приличнее не могут изъявить свою благодарность просвещенным их пособникам в изданиях, как сделав оные общеизвестными в заведениях, назначенных для образования духовного юношества, в рассадниках будущих пастырей и учителей Церкви, и с этой целью, о. архимандритом Моисеем своевременно были разосланы по экземпляру всех Оптинских изданий в дар во все библиотеки академические и семинарские, многим епархиальным архиереям, ректорам и инспекторам академий и семинарий, в лавры и во все общежительные русские монастыри, и на св. Афонскую гору, во все тамошние русские и болгарские обители36.
Наконец, помянем, что бывшим иеромонахом Оптина скита, Леонидом Кавелиным (нынешним архимандритом Воскресенского монастыря, Нового Иерусалима), кроме первых двух изданий настоящего описания Оптиной Пустыни и скита, составлены исторические описания монастырей: Калужского Лаврентьева, Мещовского Георгиевского, Малоярославецкого Черноострожского, Лихвинского Покровского, Перемышльского Лютикова, Калужской Тихоновой Пустыни, Белевского Крестовоздвиженского Девичьего монастыря, Коренной Рождество-Богородицкой Пустыни и Борисовской Тихвинской Девичей Пустыни (Курской губернии). Описание Борисовской Пустыни издано Императорским Московским Обществом истории и древностей Российских; прочие описания изданы от означенных обителей.
* * *
1
П.С. Р. Л. 11 26, 28.
2
См. гр. Троицк. в библиотеке Лаврской 193-й.
3
См. Русская старина И. М. Снегирева, год второй, стр. 188–130.
4
Акт. Экспед. Т. 1 № 383-й.
5
Древний Летописец, изданный по Высочайшему повелению в 1774 году. Часть I. 281, 282.
6
Каждая засека, в местах более слабых, была укреплена рвами и насыпями, и имела, притом, определенное число ворот с надолбами или опускными колодами, заменявшими нынешние шлагбаумы. Из уцелевших сведений видно, что засека Козельского уезда входила в состав тех, которые были проведены от Польской границы, к реке Оке, через Козельск, Белев, Венев до Рязанской области; она простиралась на 300 верст и имела 5 ворот с деревянными крепостями.
7
Так, в пограничном Ведовском узде, сохранилась память о разбойнике Кудеяре. Поселяне, старые городища называют Кудеяровыми выходами. В том же узде есть деревня Кудеяровка. О Кудеяре, жившем в 1570 – 1575 годах, помещены указания в истории Карамзина (т. IX, прим. 352, 366, 404, 406).
8
Смотри приложение.
9
В выписи из козельских писцовых книг.
10
Мещовского уезда.
11
Архимандрит Иов, из дворян Марковых, управлял Преображенской обителью с 1680 по1709 год. Он воздвиг весь монастырь каменным зданием, а за оградою своею, основал Крестовоздвиженский девичий монастырь; таким образом, это малое гнездо благочестия присоединилось к большему и, в свою очередь, оградило себя оградой. Притружденный Иов почил от незабвенных дел своих 1718 года и погребен в трапезе, воссозданного им, Белевского монастыря.
12
Упразднен в 1764 году; монастырская церковь обращена в приходскую города Козельска.
13
Голик. Деян. II 162, 163.
14
См. эту челобитную и самое дело в статье о старинных монастырских актах.
15
Александр Лукич Долгорукий, второй сын князя Луки Феодоровича, служил полковником в царствование Петра Великого и командовал Тверским драгунским полком. См. сказание о роде князей Долгоруковых С.-Петерб. 1840 года.
16
Вероятно, императора Петра II, скончавшегося в 1730 году.
17
См. биографию его в приложении.
18
Это доказывает уцелевший в монастырском архиве договор об отдаче в наем монастырской мельницы на речке Клютоме; для подтверждения договора, игумену надлежало подписаться своеручно; вместо же него, подписался, по его прошению, казначей, иеромонах Серапион, обозначив и причину: «подписуюсь я, понеже оный игумен писать неучен».
19
Казанский Юхновский – ныне числится в Смоленской епархии.
20
Упразднен в 1764 году.
21
Смотри в приложении.
22
Смотри в приложении.
23
Смотри в приложении.
24
В настоятельство Андрея упразднена крутицкая епархия, а именно, в 1788 году, и Оптина пустынь поступила в Московскую, под ведение преосвященного Серапиона, викария Московского.
25
Подобный же указ последовал тогда и относительно рыбных ловель.
26
См. в приложении.
27
Ч. VI. Кн. 2 под лит. Oп. стр. 104.
28
Из сподвижников Авраамия, перешедших с ним из Песношской обители, иеромонах Пимен сперва был определен строителем в Мещовский Георгиевский монастырь, а потом произведен в архимандриты в Лихвинский Добрый монастырь, где и скончался. Иеродиакон Афанасий, по посвящении в иеромонаха, был духовником обители, потом пребывал в отшельстве в Рославских лесах (см. описание Оптинского Скита), а скончался в Свенском монастыре 1844 г. декабря 31-го дня. Монах Парфений был строителем в Малоярославецком монастыре. Из пришедших с ним послушников: Максим, в иночестве Маркелл, был казначеем, а потом строителем сей же обители. Мефодий был строителем Малоярославецкого монастыря, потом Тихоновой пустыни, кончил дни в Оптиной пустыни. Макарий был сперва игуменом, а потом архимандритом Малоярославецкого монастыря, которым управлял в бедственный для России 1812 год, и много потрудился к его восстановлению, после разорения. Из прочих братий обители, возросших в духовной школе о. Авраамия, заслуживают быть упомянутыми иеромонахи: Иона, уставщик сей обители; Феодосий, бывший впоследствии настоятелем Пертоминского монастыря (Архангельской епархии); Иеремия, духовник сей обители, скончался в схиме; Иларий был, также, духовником сей обители, Самуил, Корнилий, бывший строителем, сперва Тихоновой пустыни, а потом Мещовского Георгиевского монастыря, Митрофан; иеромонахи Ферапонт, Иосаф и Сергий.
Заметим, также, что, отпуская на строительство своих духовных детей в другие обители, старец, памятуя, как поступил, некогда, с ним его благодетель, Макарий, настоятель Песношский, отпускал с ними, для заведения или поддержания в обителях общежительного порядка, по нескольку братий. Так, с Макарием, в Малоярославец, отпустил до 14 человек, с Корнилием и Мефодием, также, человек по 10-ти.
29
Над вратами св. обители уцелел невредимо, изображенный красками на стене, Нерукотворный Образ Спасителя, хотя вокруг него все изъязвлено бранными выстрелами буйных неприятелей.
30
Впоследствии Киевский митрополит.
31
В 1837 г., по устроении придела во имя Св. Николая Чудотворца, место, где погребено тело о. Авраамия, вошло в храм.
32
Как необходимое дополнение и подтверждение ceй грамоты, прилагаем в приложении опись собственного имущества о. Авраамия, составленную благочинными города Козельска, Духовским протоиереем Афанасием Пашковым и Вознесенским иереем Андреем Виноградовым, при избранной братии обители, 1317 года февраля … дня.
33
Подробное жизнеописание о. Архимандрита Моисея предполагается издать особой книгой.
34
Построена вновь после пожара, бывшего в 1859 году.
35
См. ниже о старчестве.
36
Об издании Оптиной Пустынью святоотеческих писаний подробнее сказано в жизнеописании Оптинского старца иеросхимонаха Макария, изданном в Москве в 1861 году, стр. 157–187.
III. Степень монастыря и число братства
Издревле, и до начала ХVIII столетия, настоятельство в Оптиной Пустыни было строительское, а в первых годах ХVIII-го, учреждено игуменское и продолжалось, с некоторыми отступлениями, до 1764 года. Первый настоятель игуменского сана, упоминаемый в монастырских актах, был Моисей; он управлял обителью между 1703–1709 годами.
По духовным штатам, состоявшимся в 1764 г., Оптина Макарьева Пустынь значится последним из числа семи мужских заштатных монастырей, оставленных на своем содержании во второклассной Крутицкой епархии, с настоятельством строительским и семью монашествующими (считая, в том числе, и настоятеля). В 1809 году, 18 января, по представлению игумена Авраамия, и по ходатайству преосвященного Феофилакта, первого епископа Калужской епархии, блаженной памяти, император Александр Павлович разрешил прибавить к прежнему штату Оптиной Пустыни еще 28 человек, так, чтобы всех монашествующих, и с настоятелем, было 80 человек. По указу Святейшего Правительствующего Синода 1832 года, июня 20, дозволено на 30 монахов иметь столько же послушников.
По, высочайше утвержденному в 9 день февраля 1857 года определению Св. Синода, разрешено к монастырскому штату прибавить 12 монашеских и 12 послушнических вакансий «с тем, как выражено в указе, чтобы сим добавочным числом пополнялся недостаток братии в существующем при сей Пустыни Предтеченском ските».
В 1865-м же году, Высочайше утвержденным определением Св. Синода, дозволено нештатным монастырям принимать и постригать столько братий, сколько обитель может содержать.
К настоящему, 1875-му, наличный состав монашествующих и послушников, определенных в число братства указами, 156 человек. В том числе: настоятель игумен – один, архимандрит – один, иеросхимонахов – 2, иеромонахов – 10, иеродиаконов – 10, монахов – 52, послушников – 71.
По происхождению: из дворян – 13, из духовного звания – 9, из почетных граждан – 1, из купцов – 32, из военного звания – 5, из мещан – 47, из крестьян – 49. Кроме призреваемых по старости лет – до 25 человек, и не определенных, но живущих на добровольном послушании – до 30 человек.
По степени образования: окончивших курс в высших учебных заведениях – 3, в средних – 7, в духовных училищах – 3, из семинарии, не окончивших курс – 3; обучавшихся в гражданских училищах и частных пансионах – до 10 человек. Вообще, все братство обители грамотное, исключая трех человек (двух слепых и одного престарелого). Некоторые, поступая неграмотными, обучаются в обители чтению и письму.
По местности происхождения: Из Калужской губернии – 15, Орловской – 45, Тульской – 37, Курской – 19, Московской – 14, Тамбовской – 5, Псковской – 3, Новгородской – 2, Петербургской – 2, Могилевской – 2, Тверской – 2, Харьковской – 2, Смоленской – 1, Костромской – 1, Ярославской – 1, Нижегородской – 1, Пензенской – 1, Воронежской – 1, Уфимской – 1, Пермской – 1.
Со времени первых письменных сведений об обители и до 1788 года, она состояла в ведении Крутицкой епархии, именовавшейся до 1711 года митрополией, а с 1711–1788 епископией37. В 1788 году Крутицкая епархия упразднена, и Оптина Макарьева Пустынь была присоединена к епархии Московского и Калужского архиепископа Платона.
В 1799 году Оптина Пустынь причислена к вновь открытой тогда калужской епархии, в коей состоит и поныне.
* * *
37
До 1764 года епископы Крутицкие именовались Сарскими и Подонскими; с 1764 года, они переименованы Крутицкими и Можайскими.
IV. Чиноположение или устав обители
В церковном чиноположении, Оптина Пустынь следует, вообще, постановлениям св. отцов, принятым во всех русских православных монастырях, основанных на правилах общежития. В частности, церковная служба с 1795 года отправлялась в обители по уставу Песношского монастыря, который введен был в ней строителем Иосифом; а потом, в 1824 году, преосвященным Филаретом, епископом Калужским и Боровским, утверждено было сообразоваться во всех действиях уставу Коневской Пустыни, на что и дана, за подписанием преосвященного, грамота, выше нами приведенная.
Службы в обители отправляются ежедневно: утреня, ранняя и поздняя Божественная литургия, вечерня и, наконец, после вечерней трапезы – правило (вечерние молитвы и помянник с поклонами).
Пение в Оптиной Пустыни, обыкновенно, столповое. Также удержано древнее, так называемое, пение «на подобны», сохранившееся в немногих русских обителях; введена в Пустыни в тридцатых годах старцем иеромонахом Макарием.
Крестных ходов (на воды) отправляется в сей обители ежегодно четыре: 1 мая, в день преполовения, 1 августа и 14 сентября.
Относительно поминовения усопших, в Оптиной Пустыни установлен такой порядок: заведены большие синодики, в которые вписываются имена благодетелей и их роды. Всех синодиков четыре. Из них, древнейший, ведет свое начало от 1670 года. Во всех четырех синодиках заключается больше 6000 родов, а имен, примерно, можно положить более 50000.
Так как служащему иеромонаху нет возможности помянуть, при совершении проскомидии, несколько тысяч имен, то для устранения этого неудобства, а главное, чтобы все, внесшие свои имена в синодики, были помянуты, сделаны выписки из больших синодиков, более, нежели на сто переплетных тетрадях малого формата. Когда начинается проскомидия, то предстоящим братиям раздаются для прочтения, как самые синодики, так и, сделанные из них, выписки. Чтение больших синодиков продолжается до херувимской песни. Пред начатием ее, полагается закладка на том месте, где прервалось чтение; а в следующую обедню продолжается поминовение от закладки, далее, до конца.
То же соблюдается и на литиях по усопшим, совершаемых великим постом после утрени и часов, так же и во вселенские субботы, и во все, положенные св. Церковью, дни повиновений: когда служащий иеромонах поминает вслух по таблице, – то братия тихо поминают по тетрадкам. Таким образом, завет усопших молиться за них, исполняется всегда. И неопустительно.
Кроме сего, но заведенному порядку, исключая воскресные и праздничные дни, поминают на ектеньях. А в старой больничной церкви, очередные братия день и ночь читают псалтирь за здравие живых и упокоение преставившихся братий и благодетелей обители.
Царские панихиды отправляются ежемесячно, по общему постановлению. Кроме того, в конце каждого месяца отправляется общая братская панихида по отцам и братиям святой обители сей, коих годовая память приходится в этот месяц.
О старчестве
В чиноположении своем, относительно иноческого жития, Оптина Пустынь, вместе с немногими пустынными русскими монастырями, имеет ту особенность, что в ней, по примеру древних обителей и Афонских киновий, с некоторого времени введено и, милостью Божией, доселе соблюдается, так называемое, старчество.
Старчество состоит в искреннем духовном отношении духовных детей к своему духовному отцу, или старцу.
Преподобные Каллист и Игнатий в Добротолюбии выставили пять признаков такого искреннего духовного отношения: 1) полная вера к своему наставнику и предстоятелю; 2) истина, – истинствовать перед ним в слове и деле; 3) не исполнять ни в чем своей воли, а стараться во всем отсекать оную, т. е. ничего не делать по своему желанию и по своему разумению, а всегда и обо всем вопрошать и делать по совету и воле наставника, и предстоятеля; 4) отнюдь, не прекословить и не спорить, так как прекословие и спорливость бывают от рассуждения с неверием и высокомудрием; 5) совершенное и чистое исповедание грехов и тайн сердечных. (Во 2-й части Добротолюбия, гл. 15-я).
«Прельстишася, – говорит св. Иоанн Лествичник, – возложившии упование на самих себе, и возмнившии, не обретати нужды в путеводителе». Слово 1, глава 7).
«Якоже корабль, имеющий искусного кормчего, благополучно Божиим содействием входит в пристанище: тако и душа, имущая доброго пастыря, удобно на небо восходит, хотя бы прежде и много зла соделала. Как идущий по неизвестному пути без путеводителя, удобно на оном заблуждает, хотя бы был и весьма разумен: тако и путь монашества, самовластно проходящий, удобно погибает, хотя бы и всю мира сего премудрость звал». (Слово 26, главы 236 и 237).
«Кто идет (иноческим путем) самочинно, без Евангельского разума и без всякого наставления, – говорит Марк Подвижник, – тот много претыкается, впадает во многие ямы и сети лукавого, и во многие впадает беды, и не знает, какой конец получит. Ибо многие прошли путь свой со многими трудами, подвижничеством и злостраданиями, и многие труды претерпели Бога ради: но самочиние, нерассуждение и то, что они не искали от ближнего наставлений, соделало таковые труды их бесполезными и тщетными». (Послание к Николаю-иноку).
«Не мощно собою самем кому добродетелей художеству навыкнути, – говорит св. Григорий Синаит, – аще и нецыи, якоже учителя, искус свой употребиша. Еже бо от себе самого, а не по совету предуспевших творим, мнение имать, паче же раждати обаче. Аще бо Сын Божий ничесоже от Себе творит, но якоже научи Его Отец, сице творит: и Дух не бо глаголати имать от Себе. Кто есть сей, к толикой добродетели высоте достигший, яко не требуяй иного кого тайноводящего его; гордыню паче, неже добродетель непщует имети: прельстился есть». (в 1-й ч. Добротолюбия, глава 15 о безмолвии).
«Не всех же должно вопрошати, но единого, ему же вверено есть и других окормление, и житием блистающа, убога убо суща, многа же богатяща по писанию (2Кор. 6:10). Мнози бо неискусни мнозех несмысленных повредиша, их же суд имут по смерти (1Кор. 12:10). Не всех бо есть наставити и инех, но имже дадеся Божественное разсуждение, по Апостолу. Разсуждение духов, отлучающее горшее от лучшого, мечем слова. Кийждо бо свой разум и разсуждение естественно, или деятельно, или художественно имать, а не вси духовное. Сего ради, глогола премудрый Сирах: Советницы же твои един от тысящь (Сир. 7:6). Не мал же подвиг есть наставника обрести непрелестна, и делы, и словесы, и разуменьми. В сих видим есть кто непрелестен сый, егда свидетельствовано от Божественных Писаний имать и деяние, и мудрование, смиренно-мудрствуя, в нихже подобает мудрствовати». (1-я ч. Добротол. 7 гл. о прелести).
Духовное отношение требует от руководимых, кроме обычной исповеди перед причащением Св. Таин, и частого, по потребности, исповедания духовному отцу не только дел и поступков, но и всех страстных помышлений и движений, и тайн сердечных, как о сем говорят: Василий Великий (в правилах пространно изложенных, вопр. 26), Симеон Новый Богослов (в 1-й ч. Добротол. гл. 122) и другие святые отцы.
«Невозможно, – говорит св. Кассиан Римлянин, – впасть в бесовскую прелесть тому, кто живет не по своему хотению и разумению, а но наставлению старцев. Не может лукавый враг посмеяться над неопытностью того, кто не привык, по причине ложного стыда, скрывать все, возникающие в сердце его, помышления»38. (Собеседование 2-е о рассуждении, глава 10).
Великая важность и великое значение духовного отношения к старцам доказывается особенно, двумя следующими примерами: Пр. Феодор Студит пишет: Один старец не раз приказывал ученику своему исполнить некоторое дело, но тот все отлагал. Недовольный сим, старец, в негодовании наложил на ученика запрещение не вкушать хлеба, пока не исполнит порученного дела. Когда ученик пошел, чтобы исполнить повеленное, старец умер. После его смерти ученик желал получить разрешение от наложенного на него запрещения. Но не нашлось никого в Пустынной местности, кто бы решился разрешить это недоумение. Наконец, ученик обратился с своей просьбой к Константинопольскому Патриарху Герману, который, для рассмотрения этого дела, собрал других архиереев. Но ни Патриарх, ни собравшийся Собор не нашли возможным разрешить епитимию старца, о котором даже неизвестно, имел ли он степень священства. Посему, ученик до смерти принужден был питаться пищей из одних овощей.
В прологе 15 октября повествуется: в ските был монах, который в продолжении многих лет был послушлив своему отцу; наконец, по зависти бесовской, отпал от послушания, и без всякой благословной причины ушел от старца, презрев и запрещение: ибо он имел от старца запрещение за непослушание. Пришедши в Александрию, он был схвачен тамошним князем и принуждаем был отречься Христа, но остался непоколебим в твердом исповедании веры, и за это был мучен и предан смерти. Христиане того града взяли тело нового мученика, положили в раку и поставили оную в святом храме: но в каждую литургию, когда диакон возглашал: елицы оглашеннии изыдите, рака с телом мученика, к удивлению всех, невидимой силой выносилась на паперть, а по окончании литургии, сама собою поставлялась опять в храме. Один Александрийский вельможа молился о разрешении этого недоумения, и ему открыто было в видении, что замученный монах был ученик такого-то старца и за непослушание был связан от него; как мученик, он получил венец мученический, а, как связанный запрещением старца, не может оставаться при совершении Божественной службы, пока связавший не разрешит его. Тогда же отыскан был старец, который пришел в Александрию и разрешил связанного от запрещения. С того времени рака уже никогда не трогалась с своего места.
Многие, в настоящее время, особенно, из отвергающих путь духовного отношения, в оправдание свое ссылаются на недостаток и оскудение духовных наставников. Но св. Василий Великий говорит, что, если кто усердно поищет доброго учителя, то и непременно найдет. (Слово подвижн.). И св. Симеон Новый Богослов учит: «молитвами и слезами умоли Бога показать тебе человека, который бы мог хорошо упасти тебя». И далее говорит: «лучше называться учеником ученика, а не жить самочинно и обирать бесполезные плоды своей воли». (1-я ч. Добротолюб. глава 33, и 12 слов стр. 109).
Впрочем, если бы кто и по тщательном и усердном искании не мог обрести духовного наставника и руководителя, в таковой нужде старец Паисий (Величковский), в письме к иерею Димитрию, предлагает следующий совет:
«В нынешние лютые времена, еже многому плачу и рыданию достойно, до зела таковым наставником оскудевшим, аще кии ревнителие от инок восхотели бы таковым житием Богу угождати, Сам Бог и божественное чтение преподобных отец онех, общежительных наставников, Божиим Промыслом даже и доселе соблюденное, есть учитель и наставник: на неже, аки на онех самех, взирающе внимательне, со страхом Божиим и разумом чтущии могут отчасти, Божиим поспешеством, и житию их Богоугодному подражатели быти, окормляеми и вразумляемы суше отцем своим, о имени Христовом их собравшим, или от них единомысленне избранным, иже не от себе, но от писания святого и от тогожде святых отец учения чад своих духовных поучающем». (Житие и писания Паисия (Величковского). Москва. 1847 г. стр. 248).
Путь старческого окормления во все века христианства признан всеми великими Пустынножителями, отцами и учителями Церкви самым надежным и удобнейшим из всех, какие были известны в Христовой Церкви. Старчество процветало в древних египетских и палестинских киновиях, впоследствии, насаждено на Афоне, а с востока перешло в Россию. Но в последние века, при всеобщем упадке веры и подвижничества, оно понемногу стало приходить в забвение, так что многие даже начали отвергать его. Уже во времена Нила Сорского, старческий путь многим был ненавистен, а в конце прошедшего столетия и почти совсем стал неизвестен. К восстановлению в России этого, основанного на учении св. отцов, образа монашеского жития, много содействовал знаменитый и великий старец, архимандрит молдавских монастырей Паисий (Величковский). Он с великим трудом собрал на Афоне и перевел с греческого языка на славянский творения аскетических писателей, в которых содержится учение о монашеском житии, вообще, и, в особенности, о духовном отношении к старцам. Вместе с тем, в Нямецком и других, подчиненных ему, молдавских монастырях, он показал и применение этого учения к делу. Одним из учеников Архимандрита Паисия, схимонахом Феодором, жившим в Молдавии около 20-ти лет, этот порядок иноческой жизни передан иеромонаху о. Леониду, а им и учеником его, старцем, иеросхимонахом Макарием в тридцатых годах насажден в Оптиной Пустыни. С того времени, и число братства, и стечение мирских посетителей в обители постепенно стало увеличиваться, так как очень многие желали пользоваться назиданием и утешением духовных старцев; и, вообще, с введением старчества, упрочено, как внутреннее благоустройство, так и внешнее благосостояние Оптиной Пустыни.
* * *
38
Примечание. Желающие иметь более подробное понятие о пути старчества, да прочтут: Василия Великого слова о подвижничестве и правила пространно и кратко изложенные (Часть 5, в особенности, страницы 49–51; 80–83; 157; 442–458. Часть 6, стр. 67); св. Иоанна Лествичника слово 5 и слово к Пастырю, преп. Аввы Дорофея слово 5. Пр. Феодора Студита огласительные слова, в особенности: 2, 4, 8, 9, 10, 12, 17, 26, 29, 46, 47 и 95. Симеона Нового Богослова главы 15–19; 38–44 (в 1-й ч. Добротолюбия), Каллиста и Игнатия главы 14 и 15 (во 2-й ч. Добротолюбия), пр. Кассиана Римлянина слово о рассуждении и Феодора Едесского главы 40–46 (в 4-й ч. Добротолюбия), так же могут прочитать Сборник писем Иеромонаха Макария, особенно, 4-ю часть к монахиням.
V. Здания обители
Святые храмы
Как прекрасны шатры твои, Иаков, жилища твои, Израиль! Расстилаются они как долины, как сады при реке, как алойные дерева, насажденные Господом, как кедры при водах… (Чис. 24:5,6)
1. Введенский Собор
После, так называемого, Литовского разорения, коснувшегося и Оптиной Пустыни, в ней была воздвигнута только одна церковь и, притом, деревянная. Это видно из Козельских писцовых книг 1629, 1630 и 1631 годов, в которых читаем: «Государево, Царево и Великого Князя Михаила Феодоровича всея Руссии богомолье, монастырь Оптин Макарьевы Пустыни на реке на Жиздре, а в нем церковь Введения Пречистыя Богородицы древяна клецка, а в Церкве образы книги и ризы, сосуды церковные и колокола, строенье мирское и монастырское черного священника Феодорита с братиею и т. д.».
Церковь эта выстояла почти целое столетие. В 1689 году, (как видно из старинной вкладной книги), она была сломана, и начато на месте ее, строение первого каменного соборного храма, во имя Введения Пресвятой Богородицы, с приделом преподобного Пафнутия Боровского чудотворца в теплой трапезе. Храм создан разными вкладчиками и мирским подаянием; более же всех способствовали сему благочестивому делу окольничий Иван Афанасьевич Желябужский, да стольники Андрей и Иван Петровичи Шепелевы. Первый пожертвовал на церковное строение «сто рублей денег и всякого припасу каменьщикам довольно»; а последние доставили, по обещанию, святые местные иконы: «Спасителев образ, Введения Пресвятыя Богородицы, Пафнутия Боровского Чудотворца, образ Пресвятыя Богородицы «Что тя наречем», царские врата, северные и южные двери, образ Георгия страстотерпца, в древних летех, перенесена (сия икона) из села Мормыжева».
Во время упразднения Оптиной Пустыни, в 1724 году, по указу Святейшего Правительствующего Синода, Введенский храм был обращен в приходскую церковь. Святые иконы, ризница, сосуды, книги и колокола, словом, вся церковная утварь, вместе с иконами упраздненной Пустыни, поступили в степенный Белевский Спасо-Преображенский монастырь. В церкви остался лишь один иконостас с неокладными иконами, оловянные сосуды, необходимые богослужебные книги, да одна или две ветхие ризы; а для исправления божественной службы оставлен белый священник Федор Григорьев, да дьячок, которым повелено было иметь пропитание от церковного подаяния. Строитель Авраамий, управлявший восстановленной обителью в 1731 году, упоминая во вкладной книге о ее упразднении, говорит, что в это время и самый храм был разорен. Этими словами он хотел выразить то обстоятельство, что храм этот, будучи обращен в приходскую церковь, в течении двух лет оставался без всякой поддержки и пришел, наконец, в такое состояние, что, когда повелено по-прежнему быть обители (1726 года), то его надобно было перестраивать почти заново.
Хотя ризница и церковная утварь, по Высочайшему указу 1726 года, и были возвращены восстановленной обители, но бедность средств не давала настоятелям ее возможности исправить в один раз все ветхости соборного храма, и он постепенно клонился к разрушению. Наконец, Бог вложил в сердце именитому русскому вельможе, обер-гофмаршалу двора императрицы Елисаветы Петровны, Дмитрию Андреевичу Шепелеву, благочестивую мысль, украсить бедную Оптину Пустынь благолепным соборным храмом, который существует и поныне.
В 1750 году, ветхий храм был разобран, а на месте его заложен новый, так же во имя Введения Пресвятой Богородицы с приделами: от южной стороны – Пафнутия Боровского чудотворца, а с северной – св. великомученика Феодора Стратилата. Прежде, был окончен и освящен придел преподобного Пафнутия, в 1759 году, при преосвященном Илларионе, епископе Сарском и Подонском, и, предположительно, при игумене Пафнутии (упоминается под 1760 годом). Кончина благочестивого Дмитрия Андреевича Шепелева, последовавшая 10 мая 1759 года, остановила на время окончательную отделку собора. Труд этот приняла на себя племянница его, девица Елисавета Никитишна Шепелева, дочь покойного полковника Никиты Андреевича Шепелева. Иждивением ее, построена сперва в 1769 году небольшая и тонкая каменная колокольня и снабжена 5-ю колоколами, а в 1770 году, окончена и внутренняя отделка собора, чему немало способствовала ревность и усердие игумена Аристарха. Он освятил главный храм 21 июня, и придел св. великомученика Феодора Стратилата 29 июня 1771 года, при преосвященном Самуиле, епископе Крутицком и Можайском. Вкладчица снабдила новосозданный храм всей необходимой утварью со щедростью истинно-царской. Но все-таки до возрождения Оптиной Пустыни в 1800 годах, по крайней бедности обители, обширный храм этот не мог быть поддерживаем в том виде, в каком он вышел из рук заботливого игумена Аристарха.
Иеромонах Песношского монастыря Авраамий, будучи назначен, по воле преосвященного Платона, митрополита Московского и Калужского, строителем Оптиной Пустыни в 1796 году (в видах ее обновления, после крайнего упадка), нашел все монастырское строение в плачевном небрежении и разорении. Так, в соборном храме стекла были выбиты, и от крика, поселившихся вне и внутри, галок с их детенышами невозможно было совершать Божественную службу. По свидетельству очевидцев, при очистке собора, из его глав и из-за иконостаса было вытаскано несколько возов галочьих гнезд. Заботливый Авраамий усердно занялся восстановлением Введенского собора в его первобытном благолепии и успел совершить это довольно скоро, с помощью разных благочестивых вкладчиков. Из них особого упоминания заслуживает поручик Рахманинов, который в 1797 году изъявил усердие в приделе Феодора Стратилата «на свой кошт иконостас вновь вырезать и вызолотить, и написать св. образа иконным греческим писанием». По представлению о. Авраамия, митрополит Платон утвердил благочестивое прошение г. Рахманинова собственноручной резолюцией: «Бог да благословит!».
С процветанием обители, Введенский собор оказался тесным, для помещения приходящих богомольцев и умножившейся братии; почему в 1887 году, старанием тогдашнего настоятеля, о. Моисея, он распространен пристройкой, в ряд с главным храмом, двух приделов. С южной стороны – придел во имя святителя Христова Николая чудотворца – устроен иждивением, жившего в обители болховского помещика Алексея Ивановича Желябужского и освящен, сентября 5 дня, 1887 года, преосвященным Николаем, епископом Калужским и Боровским; а на северную сторону перенесен из трапезы прежний, во имя преподобного Пафнутия Боровского чудотворца, и освящен 12 сентября того же года настоятелем обители игуменом Моисеем соборне; другой же трапезный придел – св. великомученика Феодора Стратилата – помещен совместно в придел св. Георгия Победоносца в теплой Казанской церкви.
Впоследствии времени, древний иконостас настоящей церкви поновлен; на местные и храмовую иконы в 1889 году сделаны среброкованые, вызолоченные ризы, и иконы сии вставлены в позлащенные рамы за стеклом. В новоустроенных же приделах, иконостасы нового письма украшены позлащенной резьбой; местные иконы в приделе преподобного Пафнутия с среброковаными, позлащенными ризами с камнями устроены иждивением Елецкого купца Русанова 1860 года; а в приделе св. великомученика Феодора Стратилата, местные иконы с медными посеребренными ризами и с серебренными вызолоченными венцами. Внутренность соборного храма, от купола до низа, и алтарь в настоящей церкви 1836 года, а трапеза и новоустроенные приделы – в 1837 году, расписаны изображениями евангельской и библейской истории усердием монастырских и наемных иконописцев. В 1870 г. иконостас в главном храме вновь вызолочен; иконы верхних ярусов переписаны в Москве художником Димитрием Струковым; придельные иконостасы сделаны вновь и вызолочены; и весь храм вновь расписан под наблюдением помянутого художника. Настоящая церковь освящена Григорием, архиепископом Калужским, в том же году 7 сентября; придел во имя св. Христова Николая чудотворца освящен им же 8 сентября, а придел во имя пр. Пафнутия Боровского освящен о. игуменом Исаакием 13 сентября того же года.
Наружность соборного храма величественна и изящна, несмотря на то, что первоначальный стиль его несколько изменен от пристройки к настоящей двух пределов с боковыми папертями на столбах, поддерживающих двускатную кровлю с фронтонами. Квадрат собора, возвышаясь над кровлей трапезы и боковых приделов, освящается с северной и южной стороны окнами с дугообразными перемычками, разрывными сандриками и наличниками; с восточной и западной стороны такие же окна фальшивые. Сверх того, все четыре стороны украшены полуколоннами с канителями. Под карнизом выступ или пояс, составляющий общий архитрав. Пояс покрыт навесом из железа, равно как и, находящиеся выше его, с северной и южной стороны посередине стен, полудуги. Крыша шатровая с крутыми, на четыре стороны, скатами крыта листовым железом и выкрашена зеленой краской. Из крыши выходят высокие столпообразные шейки, поддерживающие пять грушевидных глав. Средняя шея, или барабан, освещена четырьмя узкими окнами, а боковые – глухие. Все главы крыты железом и выкрашены голубой краской, средняя – с накладными, по ней, золочеными звездами. Главы увенчаны четвероконечными прорезными крестами, с полумесяцами у подножия, и малыми крестами на концах, и прикреплены к главам железными цепями. Алтарь в настоящей церкви имеет форму трехгранную, а боковые приделы – полукруглые. В каждой из сих частей на внешней стене, против горнего места, в нишах, святые изображения, под железными дугообразными навесцами. Трапеза так же имеет форму полукруглую. Окна, как в трапезе, так и в приделах, с прямыми перемычками и сандриками, сведенными вверху мысом, и наличниками. Крыльцо, с западной стороны от св. ворот, накрыто навесом на столбах с фронтоном. Полы, бывшие из лещади, в 1860 г. заменены деревянными. Входные двери железные, створчатые. Вообще, по своим размерам и архитектуре, трехпрестольный собор сей громко напоминает о средствах и щедрости благочестивого здателя и служит лучшим украшением Оптиной Пустыни.
Возрождение обители, быстро совершившееся в начале текущего столетия, началось созданием в ней двух каменных храмов.
2. Церковь в честь Казанской иконы Божией Матери
По правую сторону собора стоит одноглавая теплая церковь в честь Казанской иконы Божией Матери с двумя приделами в ряд: с южной стороны – в честь Воздвижения Креста Господня, а с северной – во имя св. великомученика Георгия Победоносца и Феодора Стратилата, совместно.
Построению этого храма предшествовало следующее чудное событие. Во время обновления Оптиной Пустыни приснопамятным настоятелем ее о. Авраамием, когда разбирали старую деревянную ограду, в числе прочей братии находился на этой работе и иеромонах Макарий, бывший впоследствии архимандритом Малоярославецкого Черноострожского монастыря. Он имел несчастье упасть с верха ограды, на том самом месте, где ныне утвержден фундамент Казанской церкви, и ушибся смертельно. Во время своей жестокой болезни, благочестивый инок молил Пречистую Богородицу, да продлит ему лета живота; и вот, в сонном видении, увидел он себя в доме помещицы Козельского уезда, села Фроловского, Елены Семеновны Сабуровой, слезно молящегося пред Казанскою иконою Божией Матери, ей принадлежащей. Проснувшись после сего благодатного видения, о. Макарий почувствовал облегчение от болезни и, в то же время дал, от полноты благодарного сердца, обет, по совершенном выздоровлении, ехать в дом г-жи Сабуровой и отслужить там молебен, виденному им во сне, образу Богоматери. При исполнении этого обета о. Макарием, г-жа Сабурова в разговоре объявила ему, что она имеет намерение построить в одном из своих сел храм во имя сего образа, прибавив притом: «а, если согласитесь устроить его в Оптиной Пустыни, то я с радостью отдам эту икону вам в обитель, и сверх того, пожертвую деньгами на постройку». Иеромонах Макарий, возвратясь в обитель, передал желание г-жи Сабуровой о. игумену Авраамию, который, приняв это известие за знак особой милости Божией к его обители, немедленно решился устроить на месте происшествия, послужившего поводом к предложению г-жи Сабуровой, теплую церковь во имя Казанской иконы Божией Матери. Исполняя обещание, г-жа Сабурова, вместе с упомянутой иконой, прислала о. Авраамию значительную сумму денег на церковное строение; а иеромонах Макарий, по усердию своему, ездил за сбором подаяния на окончательную отделку храма.
Сооружение Казанской церкви начато в 1805, а окончено в 1811 году; освящена настоящая, того же 1811 года, Евлампием, епископом Калужским и Воровским, октября 28; а приделы – в 1815: Воздвиженский, преосвященным епископом Калужским Евгением; а Георгиевский – Новоспасского монастыря архимандритом Амвросием. В 1888 году, тщанием игумена Моисея, к Казанской церкви пристроены две каменные палатки с обеих сторон паперти.
При самой простой архитектуре, церковь эта отличается отменным простором и расположена так удобно, что монашествующие, во время Богослужения, стоят в арках по обеим сторонам главного входа, против приделов, и отнюдь не мешаются с приходящими богомольцами. Иконостасы московского письма. Иконы первых двух ярусов и местные, и двунадесятых праздников, как в настоящей, так и в приделах, украшены были медными высеребренными ризами с сребропозлащенными венцами и вставлены в киотах за стеклами. Все эти работы произведены при о. архимандрите Моисее. Все стены, так же, как и в соборе, украшены иконною живописью монастырскими и наемными мастерами в 1839 году. В 1859 году стенная живопись и позолота иконостаса, и местных киот, обновлена иждивением нескольких благотворительных особ, под непосредственным наблюдением старца, иеромонаха Макария. Работа окончена к храмовому празднику Казанской Божией Матери. В сей день совершено настоятелем обители о. архимандритом Моисеем малое освящение обновленного храма, к общей радости братии и посетителей обители. В 1863 г., в этом храме вместо каменного пола устроен деревянный; а в 1866 г., бывшие в нем три печи, по ветхости, разобраны и устроены новые духовые. В 1872 г. иконостасы сделаны вновь и вызолочены; иконы в верхних ярусах иконостасов написаны вновь, и стенное писание обновлено. Все эти работы окончены к 18-му февраля 1873 года.
За правым клиросом Воздвиженского придела, на могиле приснопамятных старцев, о. архимандрита Моисея и брата его о. игумена Антония, поставлено в 1873 г. надгробие в виде саркофага из белого итальянского мрамора, весьма ценное и очень искусной работы, усердием их почитателей при участии, пребывающего в Оптиной Пустыни, о. архимандрита Ювеналия.
На верхней плите надгробия – выпуклый крест восьмиконечный, а по сторонам – выпуклые же надписи: 1) с передней западной стороны – «Праведницы во веки живут, и в Господе мзда их». 2) На южной стороне – «Добре подвиг совершившии и веру соблюдшии, молите, молимся, спастися душам нашим». 3) На северной стороне – «Схимник архимандрит Моисей скончался 16 июня 1862 года, на 81 году от роду». «Схимник игумен Антоний скончался 7 августа 1865 года, на 71 году от роду». 4) С задней восточной стороны – «1873 года».
Памятник огражден медной позолоченной решеткой из круглых прутьев.
3. Церковь в честь Владимирской иконы Божией Матери
На восточной стороне монастыря, впереди соборного храма, церковь старая больничная, в честь Владимирской Божией матери, искусной архитектуры, крестообразная, с полукружными концами: в полукружиях устроено 6 келий, для помещения больничной братии. Сооружение сей церкви начато в 1809, окончено в 1811 году, при игумене Авраамии, иждивением гг. Богдановых и надворного советника Петра Петровича Камынина, который пожертвовал на постройку свой материал. Освящена 1811 года, августа 26 дня, преосвященным Евлампием, епископом Калужским и Боровским.
В 1854 году к этому зданию, с западной стороны, сделана пристройка (из деревянных, обложенных кирпичом, стояков) в виде флигеля с мезонином, во всю длину его лицевого фасада. Средина ее, отапливаемая двумя духовыми изразцовыми печами, составляет притвор больничной церкви, в котором читается денно-нощно псалтырь по усопшей братии и благодетелям сей обители. В боковых отделениях сей пристройки прибавилось к прежним на каждой стороне по три келии. В мезонине же, вход в который из внутреннего коридора, нет жилых покоев, а устроены хоры с пролетами внутрь храма, как для его нагревания, так и для слушания Божественной службы. Кровля пристройки – железная двускатная; над нею сделана особая глава с крестом, обитым жестью. Входное крыльцо – каменное, с перилами; над ним – железный зонтик с подзорами.
Кроме главного входа в сию церковь, извне, с западной стороны, в, так называемые, красные двери, есть еще две боковые двери, северные и южные, которые выходят из коридоров больничных келий. Здесь престарелые и слабые старцы находят себе отраду, помощь и удобство к духовной жизни. В церкви нет особых украшений: она проста и убога, как убоги, живущие при ней, старцы. Из икон, особенное внимание посетителя обратит на себя, редко встречаемая, икона, так называемой, Целительницы Богоматери, восставляющей с одра болезни клирика. В одной из келий сего больничного здания, лежал 24 года (с 1838 г.) замечательный страдалец, иеродиакон Мефодий, скончавшийся в 1802 году39.
4. Церковь во имя пр. Марии Египетской и св. Праведной Анны
На северной стороне монастыря, по левую сторону собора, в симметрии с Казанской церковью, возвышается каменное, двухэтажное здание квадратной формы. По четыре колонны с каждой стороны поддерживают выступы с фронтонами, а над крышею возвышается круглая башня, увенчанная куполом и крестом, через что, в целом, здание имеет вид стройный и величественный. Постройка его начата в 1822 году, на сумму, завещанную г-жой Анной Сергеевной Ртищевой, урожденной Богдановой, а окончена, вчерне, с помощью сбора от доброхотных деятелей, в 1824 году, при игумене Данииле. В нижнем этаже этого здания, прежде помещалась братская трапеза, которая была отделана и покрыта внутри иконной живописью, в 1827 году, при настоятеле о. Моисее. В 1858 же году, согласно завещанию благочестивой здательницы, устроена в нем церковь во имя Пр. Марии Египетской и св. Праведной Анны (матери Пресвятой Девы Богородицы), совместно. Церковь сия освящена 8-го июня 1858 г. преосвященным Григорием, епископом Калужским и Боровским.
В склепе под сей церковью положено тело ее здательницы Анны Сергеевны Ртищевой; против гробницы, на наружной стене здания, прибита чугунная доска с надписью: «Упокой, Господи, душу рабы Своея! Под сим храмом покоится тело супруги, гвардии прапорщика и кавалера, Михаила Львовича Ртищева, Анны Сергеевны Ртищевой, урожденной Богдановой, которая родилась 2 сентября 1783 года, а скончалась 1 генваря 1823 года. Усердием ее сооружен храм сей с братскою трапезою и, принадлежащими к оной, выходами».
5. Церковь кладбищенская, во имя всех Святых
За оградой монастырской, на южной стороне, на новом кладбище, построена небольшая церковь во имя всех Святых, каменная, со сводами, одноглавая, покрыта листовым железом; пол из лещади. Иконостас одноярусный; иконы живописные, без окладов. Церковь эта построена иждивением девицы из дворян, дочери полковника, Екатерины Александровны Поливановой, скончавшейся 20 августа 1859 г., и других благодетелей. Начала строиться при настоятеле о. архимандрите Моисее в 1861 г., а окончена при настоятеле о. игумене Исаакие; освящена 1864 г., сентября 9, преосвященным Григорием, епископом Калужским.
Колокольня
На западной стороне обители, против собора, четырехъярусная колокольня готической архитектуры, вышиной около 30 сажен, построена в 1803 году тщанием игумена Авраамия на мирское подаяние. В нижнем ярусе – святые врата. Над ними, с наружной стороны, образ Господа Саваофа, с внутренней – Знамения Пресвятой Богородицы. Ворота деревянные, столярной работы, филенчатые. Второй ярус не занят ничем, кроме деревянной лестницы, да в пролетах со всех четырех сторон укреплены в брусьях деревянные балясы. Отсюда открывается прекрасный вид на Козельск и другие монастырские окрестности с западной стороны.
В третьем ярусе 9 колоколов:
1) Бденный, или праздничный, с надписью: «колокол сей устроен в Козельскую Введенскую Оптину Пустынь 1815 года, февраля 23 дня. Лит в Туле, на заводе Черниковых; весу в нем 213 пуд. 34 ф., при игумене Авраамии. Мастер Аким Воробьев».
На нем образа: Казанской Богоматери и св. Николая Чудотворца.
2) Полиелейный, с надписью: «во славу Божию и святых угодников Его от усердия христолюбцев, вылит сей полиелейный колокол, для Козельской Введенской Оптиной Пустыни, при строителе иеромонахе Моисее, 1828 года, генваря 15 дня, в Москве, на заводе Николая Самгина. Весу 100 пуд. 85 ф.».
Образа на нем: Георгия Победоносца, Феодора Стратилата, Пафнутия Боровского чудотворца, Иоанна Предтечи и Владимирской Богоматери.
3) Повседневный, с надписью: «1832 года, августа, при строителе иеромонахе Моисее с братией, иждивением неизвестного вкладчика, в Москве, на заводе Николая Самгина. Весу в нем 56 пуд. 15 ф».
Образа на нем: Казанской Богоматери, святителей Московских: Ионы и Алексея, и Иоанна Крестителя.
4) Трапезный. Весу 24 пуд. 2 ф. Лит в Туле, на заводе Черниковых. Образа на нем: Казанской Богоматери и св. Николая Чудотворца.
Пять зазвонных колоколов; все вылиты в 1828 году, на заводе Самгина, в Москве.
В четвертом ярусе колокольни, под куполом, палатка для часов с 9-ю круглыми окнами; в ней поставлены в 1826 году боевые часы, устроенные монастырской братией. В 1845 году к ним пристроен, в особо отлитые чашки, бой четвертей; работа эта произведена иеромонахом Виталием. В 1864 году, верх колокольни и шпиль покрыты вновь белой жестью; крест и, под оным, яблоко, утвержденное на шпиле, также сделаны новые и позолочены.
Крыши всех церквей и трапезы покрыты листовым железом, окрашенным зеленой краской.
Замечательно, что все вышеупомянутые церковные здания внутри обители, по своему расположению относительно одно другого, составляют правильное подобие креста, таким образом: в средоточии – собор, восточная ветвь – больничная церковь, западная – колокольня, северная – бывшее здание братской трапезы, южная – Казанская церковь.
Ограда
При о. игумене Авраамие, монастырь занимал небольшое пространство. Западная сторона ограды проходила по гребню берегового возвышения, на площади которого расположена обитель, так что соборная колокольня приходилась в середине западной стены; а южная сторона проведена была возле самой Казанской церкви. Впоследствии же, при о. Моисее, монастырь распространен на юг и запад новою оградою, так что западная стена проходит теперь у самой подошвы ската не в дальнем расстоянии от реки, а южная отнесена от Казанского храма на 20 сажен. Ограда эта начала строиться в 1832, а окончена в 1839 году; имеет вид правильного четырехугольника. Занимает к окружности до 370 сажен (в длину 95, а в ширину 921/2 сажени). Украшена семью башнями и двумя въездными воротами с фронтонами. Северные называются Никольскими, а южные Казанскими. Ограда крыта черепицею. Все башни имеют внутри жилые келии, крыты железом и выкрашены по куполу зеленой краской. Из них, 4 наугольные и одна в северной стене возле Никольских ворот, (угловая северо-западная прежней ограды) трехъярусные; а в восточной и западной стенах, посреди их, напротив соборного храма, башни с подъемными воротами, и вверху – с жилыми покоями. На этих двух башнях, (из которых восточная ведет к скиту) утверждены, на вызолоченных шарах, двуличневые изображения парящего ангела, с трубою, а на прочих – флюгера.
Другие монастырские здания
В западной стене ограды, по обе стороны подъездной башни, устроены в 1839 году игуменом Моисеем каменные двухэтажные гостиные корпуса, крытые железом. В нижнем этаже кухни и келии для простого народа, а в верхнем – 16 номеров гостиных келий для богомольцев высшего сословия. Под башней, разделяющей корпуса на две половины, внизу, ворота для входа в монастырь, а вверху – книжный склад.
От западной подъездной башни к святым вратам, устроенным под колокольней, вверх по скату горы, ведет широкая коленчатая лестница из плитняка с деревянными и, частью, каменными, по обеим сторонам, перилами.
На средней площадке лестницы, на южной стороне, в 1874 г. выстроена монастырская книжная лавка, снабженная в достаточном количестве изданиями Оптиной Пустыни и другими книгами духовного содержания.
Здания внутри монастыря
а) На западной стороне:
1) По обеим сторонам колокольни – два каменные двухэтажные флигеля. Каждый заключает в себе по восьми келий, четыре в верхнем и четыре в нижнем этаже. Построены вместе с колокольней в 1802 году, а верхние этажа надстроены в 1840 г.
2) Против Казанской церкви – большой, двухэтажный деревянный корпус с 10-ю кельями, построен в 1805 году.
3) Между сим корпусом и ближайшим каменным флигелем, находится небольшое одноэтажное каменное здание для маляров, в коем прежде помешалась, временно, библиотека.
4) Против бывшего здания братской трапезы воздвигнут, в течении 1858 года, каменный корпус с деревянным (обложенным кирпичом) мезонином, в который, в том же году, 21 ноября, перенесена братская трапеза. Середина сего здания, освещаемая с восточной и западной стороны 6-ю большими окнами, занята братской трапезой; в ней помещается семь деревянных длинных столов на 144 человека, из коих, средний, на восточной стороне, назначен для настоятеля и старшей братии. Простенки между окнами восточной стороны и углы заняты иконами, а прочие стены и потолок, весьма искусно расписаны живописцем Василием Петровичем Петровым. На потолке изображен Господь Саваоф с горними Силами и Величие Пресвятой Богородицы. На стенах два события из библейской истории: питание Израильтян манною и насыщение Господом в пустыне народа пятью хлебами и двумя рыбами, и два изображения из святоотеческих сказаний: видения Преподобного Евфросина и Еразма, храмоздателя Печерского. Над дверьми изображены: Мария Магдалина, Александр Невский, Антоний и Феодосий Печерский. В простенках же западной стены, между дверьми и окнами, изображены во весь рост: митрополиты Платон и Филарет Московские, Филарет Киевский и Григорий, архиепископ Калужский; настоятели: архимандрит Моисей и игумен Авраамий; и старцы, иеромонахи Лев и Макарий. А в середине, в нише, освещенной сверху, портрет во весь рост, в бозе почившего, Государя Императора Александра Николаевича, писан на полотне, весьма искусно, неизвестным художником, пожертвован графиней Натальей Дмитриевной Протасовой. В южном отделении здания, перед братской трапезой, помещены столы для мирских посетителей обители, а отделение за братской трапезой занято поварней; в юго-западном углу – комната для уборки трапезных вещей и в особой пристройке – келии трапезного и его помощника; в северо-восточном углу такая же комната для уборки поваренных принадлежностей, а в примыкающей к оной пристройке – келии повара и его помощника.
В преддверии трапезы повешено замечательное живописное изображение Страшного суда, картина большого размера, писанная, (как значится в надписи внизу) 1721 года, иностранной, отличной от наших, и весьма сложной композиции.
Середина подвального этажа занята выходом для хранения припасов: а в юго-западном и северо-западном углах подвала в камерах устроены две амосовские печи, которыми, посредством проведенных от них чугунных и железных труб, нагревается все здание братской трапезы.
5) С северной стороны трапезы построено деревянное двухэтажное здание. В одной части этого здания устроен бассейн, в который из колодезя, находящегося на северо-западной стороне от монастыря, набирается по чугунным трубам вода, посредством водоподъемной машины, устроенной 1801 – 1804 г. под наблюдением машиниста Димитрия Шульгина. Из бассейна же, посредством труб, снабжаются водою братская трапеза, хлебопекарня, просфорня, квасоварня и воскобелильный завод.
В другой части того же здания находится кладовой амбар с каменным ледником, для хранения разной монастырской провизии.
6) В северо-западном углу монастыря – конный двор деревянного строения. Кроме конюшен и сараев, на этом дворе построены келии для эконома и его помощника, и каменная хлебопекарня с мезонином, в коем помещаются братские келии. Тут же, и каменная квасоварня с каменной избой и каменным ледником. В угловой башне на сем дворе, внизу под сводом, помещена кузница, а в двух верхних ярусах – четыре братских келии. Двор устроен в 1889 году, квасоварня – в 1845 году, а хлебня – в 1871 году. В 1856 году между въездными воротами и угловой северо-западной башней устроена каменная изба для помещения рабочих; а в 1857 году поверх ограды, от угловой башни до квасоварни, надстроен второй этаж из деревянных столпов, обложенных кирпичом; занят братскими калиями.
б) На северной стороне:
1) Возле Никольских ворот, к северо-западной угловой башне, пристроен каменный двухэтажный корпус с братскими калиями и с, выходящей вне монастыря, лавочкой для продажи белого хлеба.
2) По другую сторону Никольских ворот другой каменный двухэтажный корпус, построенный в 1842 году. В нижнем этаже этого корпуса помещается булочная, а в верхнем – просфорная, и, кроме того, несколько братских келий.
3) Далее, на восток, деревянный, на каменном фундаменте, с мезонином корпус. Внизу четыре келии, каждая с прихожей, а наверху – две келии. Построен в 1882 году.
в) На восточной стороне:
1) По левую сторону старой больничной церкви деревянный, на каменном фундаменте, с мезонином, корпус. Построен в 1819 году, а обновлен 1872. Внизу – коридор с прихожими при восьми братских кельях, а наверху – две келии. В одной из них помещался в 1836 году приснопамятный старец, иеросхимонах о. Леонид, когда по воле епархиального начальства был переведен из скита в монастырь.
4) По левую сторону восточных монастырских ворот – деревянный, обложенный кирпичом, корпус, на каменном фундаменте, с мезонином. Внизу в одной половине помещается переплетная мастерская; а другая половина и мезонин заняты братскими кельями.
5) По правую сторону ворот, другой деревянный, также обложенный кирпичом, корпус, на каменном фундаменте, с мезонином. В нем братских келий внизу четыре с прихожими, и вверху четыре. Корпус этот построен в 1836 г. благодетелем обители, Болховским помещиком Алексеем Ивановичем Желябужским, для себя и для успокоения старца о. Леонида, который и жил с ним здесь с 1836 года по 1840 г. В этом же корпусе, 1853– 1865 г., жил другой приснопамятный старец, о. игумен Антоний. Здесь же, в 1864 и последующих годах, помещался во время посещений Оптиной Пустыни незабвенный благодетель оной, граф Александр Петрович Толстой, бывший 1856–1862 года Обер-Прокурором Св. Синода.
6) По правую сторону старой больничной церкви – корпус настоятельский, деревянный, на каменном фундаменте, разделен сенями на две половины: по правую сторону – четыре комнаты настоятельских, а по левую – четыре келии братских, для настоятельских келейников. В мезонине две келии. Корпус построен в 1812 году, для архиерейского приезда, по благословению и плану, данному от преосвященного Евлампия, в бытность его епископом Калужским и Боровским.
7) За настоятельским корпусом находится каменная одноэтажная кухня, где приготовляется пища для посетителей обители, помещающихся в гостиницах.
г) На южной стороне:
1) К юго-восточной угловой башне в 1859 году пристроено каменное одноэтажное здание, в котором помещается монастырская библиотека.
2) Между библиотекой и Казанскими воротами – деревянный флигель, на каменном фундаменте, с мезонином. Внизу – четыре братских келии с прихожими и вверху одна келья. Корпус этот построен в 1823 году иждивением бывшего наместника Александро-Невской лавры, архимандрита Мельхиседека, который и жил здесь на покое 1824–1841 г. В этом же корпусе в 1840 и 1841 годах жил старец о. Леонид, которого в последние шесть лет его жизни четыре раза переводили из кельи в келью. Здесь он и почил о Господе 11-го октября 1841 года. В этом же корпусе с 1859 г. жил ветеран, один из сподвижников 1812 года, генерал-майор Андрей Андреевич Петровский, скончавшийся здесь 23 января 1867 года, приняв перед кончиной монашеское пострижение.
3) У Казанских ворот – дровяной двор, а на нем двухэтажный корпус; низ каменный, а верх деревянный; обложен кирпичом. В нижнем этаже этого корпуса хозяйственные заведения, а в верхнем – братские келии. Нижний этаж устроен в 1842 году, а верхний в 1850 г.
4) По другую сторону Казанских ворот – другой такой же двухэтажный корпус, в котором внизу помещается столярная мастерская, а вверху – братские келии.
5) К западу от столярной находится двухэтажный корпус, в коем внизу помещается воскобелильное заведение, для приготовления восковых свечей, с примыкающим к нему двором, где выбеливается воск; а верхний этаж занят братскими кельями.
6) В юго-западной угловой башне бочарная мастерская.
Внутри монастыря, между кельями и храмами, еще при о. Авраамии разведен плодовитый сад, жившим тогда в обители помещиком Алексеем Прокофьевичем Татищевым; а некоторые жилые корпуса имеют палисадники для цветов, обнесенные каменными оградками, из расположенных клетками, с просветом, кирпичей.
С восточной и южной стороны обители к монастырской ограде прилегает фруктовый сад, обнесенный кирпичной оградкой, под которым земли – около трех десятин с половиною.
Так же, и на западной стороне от монастыря, через дорогу, и на северо-западной насажены плодовые деревья, между которыми садят разные огородные овощи, для монастырской потребности.
Кроме сего, для садки овощей, при монастыре находятся три отдельных огорода. Из них самый большой – заливной огород за Жиздрой, около Болотской мельницы, под которым земли до четырех десятин.
Здания вне монастыря
На северной стороне монастыря за оградою, через дорогу, гостиный двор деревянного здания. В нем, среди первого большого двора, обнесенного бревенчатым, на каменных столбах, забором, в 1853 г. поставлен двухэтажный корпус, обложенный кирпичом, с железной кровлей; приобретен покупкой в селе Полошкове у г. Каменецкого. По сторонам его, два одноэтажных флигеля, один – для летнего помещения. Позади, навесы для экипажей и лошадей. Тут же на северной стороне, под одну связь с сараями, корпус для простых богомольцев.
На западной стороне двора, у ворот корпус, построенный в 1871 году полковником Иваном Павловичем Тиличеевым, в коем он и помещался до своей кончины. Рядом с ним, против срединного двухэтажного корпуса, старый, деревянный, обложенный кирпичом, корпус с мезонином. Далее, на одной линии поставлены: небольшой деревянный одноэтажный корпус и большой двухэтажный корпус с мезонином. Против него, маленький флигель, обнесенный легкой кирпичной оградой с палисадником для цветов.
На втором дворе, у опушки леса, двухэтажный дом, обращенный фасадом к реке, новой постройки, для помещения богомольцев, приезжающих на летнее время. Дом этот построен приснопамятным благодетелем обители Илией Ивановичем Полугарским, скончавшимся 2-го февраля 1859 г., который во время летних посещений своих и останавливался здесь.
Недалеко от этого дома, через дорогу, устроен в 1858 году новый конюшенный двор, со всеми необходимыми для хозяйства удобствами, просторной конюшней, сенными сараями, навесами для экипажей, с кельями для эконома и помощника его, и жилыми избами для рабочих.
1) На северо-западной стороне обители, за огородами, к реке Жиздре, скотный двор с жилыми помещениями и погребами. Возле оного, с одной стороны, озеро или пруд, а с другой – баня, рыбная сажалка и колодезь, над которым крыша с крестом, утвержденная на столбах. На этот колодезь бывают ежегодно два крестных хода: на праздник Преполовения и 1 августа.
2) На берегу реки Жиздры, на правой стороне, кирпичный завод с деревянною избою для рабочих. Устроен в 1842 году.
3) Не в дальнем расстоянии от завода, перевоз через реку Жиздру. На берегу реки небольшая братская келья для монаха, наблюдающего за перевозом. За Жиздрой, на лугу, на речке Клютоме, мукомольная мельница с толчеей, называемая Болотскою.
4) На юго-западной стороне, на Белевской дороге, гостиница для простого народа, состоящая из жилого, одноэтажного, с мезонином, корпуса, для успокоения странников. Как сей корпус, так и принадлежащие к нему строения, крыты черепицей.
5) Завод черепичный, на коем приготовляется гжельский кирпич и кафля. При нем, жилые покои с кладовыми сараями под черепицу, которой, кроме употребления на собственные надобности, обитель снабжает и соседних помещиков.
6) Завод известковый, и при нем, жилая изба с кладовыми и амбаром для извести.
7) На южной стороне обители, за оградой, в фруктовом саду, построена в 1874 году новая двухэтажная больница для братии монастырской, а также и для больных мирян, с церковью, во имя пр. Илариона Великого. Церковь устроена по высоте обоих этажей, вся каменная; вверху имеются хоры для больных монахов. Нижний этаж больницы, назначенный для помещения аптеки, кухни, ванной, приемной и для смотрителя больницы, так же каменный. Верхний этаж деревянный; назначен для больных и прислуги. В отделении для монашествующих, каждая комната устроена для помещения одного, и не более двух, больных. Все здание больницы имеет вид буквы П.
Главный фасад обращен на юг. Восточную ветвь составляет отдельный одноэтажный деревянный барак для мирян. По всей больнице, со стороны внутреннего дворика, проходит просторный коридор, снабженный хорошей вентиляцией. Из коридора есть выход на крытый балкон, где больные в хорошую погоду могут пользоваться свежим воздухом.
Вольница эта устроена по плану инженера Лилье, состоящего при Калужском земстве, а в некоторых частях – по образцу Хлюстинской больницы, известной своим хорошим устройством. Особенное внимание обращено на печи и дымовые трубы, а также и на освежение чистым воздухом помещения для больных, посредством правильной вентиляции.
8) На юго-запад, расстоянием от монастыря с четверть версты, на монастырском лугу, близ летней дороги из обители в Козельск, находится, так называемый, святой или Пафнутьев колодезь, сернокислого свойства. Над сим колодезем устроена в 1830 году большая деревянная часовня, покрытая железом, с колоннами, куполом, главою и крестом. Внутренность убрана образами. При колодце есть купальня. Больные, пользовавшиеся ею, как сказывают, получали облегчение, преимущественно, в наружных накожных болезнях, простудной ломоте (ревматизме) и геморрое. Впрочем, свойства этого минерального ключа до сих пор еще обстоятельно не были исследованы. На колодезь ежегодно, в храмовой праздник 1 мая, в день памяти пр. Пафнутия, и 14 сентября бывают из монастыря крестные ходы, при значительном стечении народа.
Часовня эта в 1851 году была разрушена весенним наводнением, а в 1852 г. выстроена вновь.
* * *
39
Смотри о нем ниже.
VI. Достопримечательные св. иконы и другие церковные вещи
Древнейшая опись церковного имущества Оптиной Пустыни относится к 1768 году. Она составлена по требованию Крутицкой Духовной Консистории от монашествующих. (Настоятеля в то время назначено еще не было, по кончине о. строителя Никанора, должность его исправлял казначей Пустыни иеромонах Серапион).
Припомним, что тогда соборный Введенский храм, за смертью благочестивого здателя своего, обер-гофмаршала Д. А. Шепелева, оставался неотделанным, и Божественная служба совершалась только в одном приделе Пафнутия Боровского чудотворца, освященном еще в 1759 году. Иного же храма, кроме Введенского, в обители не было до 1800 года, и, следовательно, все церковное имущество весьма бедной тогда Пустыни сосредоточивалось в одном Пафнутьевом приделе.
Из описи40 1768 года, видно, как скудно было церковное имущество Оптиной Пустыни, которое досталось ей в наследство, и воспоминание периода времени, протекшего от обновления сей обители в 1620-х годах и до 1771 года. В этом году, имущество это было приумножено почти втрое, истинно царской щедростью благочестивой девицы Елисаветы Никитичны Шепелевой.
Мы уже знаем, что она, ревнуя примеру своего покойного дяди, произвела на свой счет внутреннюю отделку начатого им соборного Введенского храма, после чего, как в настоящую, так и во второй придел, во имя св. великомученика Феодора Стратилата, пожертвовала, еще до освящения их, всю необходимую церковную утварь: жертвенные сосуды, ризницу и богослужебные книги, причем, не было забыто ни малейшей принадлежности благолепного церковного служения. Это всего лучше может свидетельствовать выписка из реестра упомянутых вещей, который был представлен в Крутицкую духовную консисторию за собственной подписью вкладчицы, при просьбе игумена Аристарха дозволить ему освятить оконченный храм.
Возрождение и обновление обители в начале XIX столетия, совершенное трудами незабвенного ее настоятеля о. Авраамия, как мы уже заметили выше, означилось построением в самое короткое время двух церквей: Казанской теплой и больничной. Они, подобно соборному храму, были снабжены всем необходимым, для благолепия церковного, от разных благотворителей.
В нынешнее время храмы обители богато украшены св. иконами и снабжены прекрасной утварью.
Святые иконы
Из св. икон, находящихся ныне в обители, заслуживают особенного внимания некоторые иконы старого письма.
Для удобства обозрения разделим их на два разряда: а) упоминаемые по старым описям, т. е. такие, о которых утвердительно можно сказать, что они составляют древнее достояние обители и писаны до 1700 года, и б) иконы, видимо, старинного письма, прившедшие в обитель, по разным случаям, уже в текущем столетии, а когда и кем оные писаны, положительных сведений не имеется.
Из первых, особенно замечательны иконы, бывшие местными, пожертвованные стольниками Шепелевыми для бывшего соборного храма в 1689 году, о чем на страницах вкладной книги занесено следующее известие: «1689 года стольники Андрей Петрович и Иван Петрович Шепелевы, по обещанию своему, построили св. иконы местные: Спасителев образ, Введения Пресвятыя Богородицы, Пафнутия Боровского чудотворца, образ Пресвятыя Богородицы «Что тя наречем», царския двери, северныя и южныя двери, да образ Георгия страстотерпца, в древних летех, перенесена из села Мармыжева»41. Все сии иконы, за исключением последней, московского иконного письма, писаны красками и золотом, по белому полю; при возобновлении же, (исключая образ Введения Пресвятой Богородицы) белое поле заменено полем орехового цвета, уже живописного, а не иконного художества. Прежние краски сохранялись еще довольно в свежем виде. Изящество рисунка, чистота отделки и выразительность ликов, заставляют предполагать, что стольники Шепелевы заказывали сии иконы иконописцам патриаршего двора, или царским изографам, которые в то время славились в Москве своим искусством.
1) Спасителев образ, на цельной доске, вышины 1 арш. 111/2 верш. ширины 1 аршин. Господь наш Иисус Христос изображен, сидящим в облаках, на радуге, в архиерейской одежде из аксамита, по золотой земле с травами и разводами; оплечье, поля и испод ее изображены убранными крупным бурмицким жемчугом и драгоценными камнями. На персях, панагия с надписью: «Слово Божие», на главе – митра. Правая рука, благословляющая, в левой скипетр: за левым плечом, касаясь его сзади рукоятью, изображен обоюдоострый меч, конец которого теряется в облаках, в пояснение сего, с обеих сторон, против плеч, надпись: «Царь царем, Господь господем. Из уст Его изыде оружие остро, да тым избиет языки: и той упасет я жезлом железным». Вокруг сего изображения, первоначально было, как заметно и поныне, золотое сияние; при обновлении, оно, а, равно, и белое поле, заменены полем орехового цвета. Образ сей ныне помещен па правом столбе свода у входа в собор с красных дверей.
2) Образ Пресвятой Богородицы «Что тя наречем», размера, одинакового со Спасителевым, т. е. вышины 1 аршин 111/2, вершков, ширины 1 аршин. Богоматерь изображена во весь рост, с Предвечным Младенцем на левой руке; в правой, покоящейся на персях, держит сложенный плат: у Спасителя в руке Евангелие. По обеим сторонам, против плеч – тропарь: «Что тя наречем, о Благодатная; небо, яко возсияла еси солнце правды: рай, яко прозябла еси цвет нетления: деву, яко пребыла еси нетленна: чистую матерь, яко имела еси на святых твоих объятиях Сына, всех Бога. Того моли спастися душам нашим». Вокруг всего изображения, вероятно, по точному смыслу слов тропаря: «яко возсияла еси солнце правды», было прежде золотое сияние, которое при обновлении, равно, как и прежнее белое поле, закрашены. Лик и одежда поновлены не были, и прежние краски на них сохранились еще весьма хорошо. Ныне образ сей помещен на левом столбе у входа в собор с красных дверей. На обе сии иконы в 1859 году сделаны медные позлащенные оклады, чеканной работы.
3) Образ преподобного Пафнутия Боровского чудотворца. Вышина 1 аршин 111/2, вершков, ширина 141/2 вершков. Преподобный изображен во весь рост, в мантии и епитрахили; правая рука, благословляющая, в левой – хартия с словами: «Не скорбите убо братия, и не стужайте си. Бог, создавый нас, Той рабов своих утешит, и от всякия скорби избавит». На образе – риза медная, позлащенная. Ныне образ сей находится в Введенском храме, против настоятельского места42.
4) Образ Введения Пресвятой Богородицы, вышиной 2 арш., шириной 1 аршин 4 вершка; писан по белому полю красками с золотом. На главе Приснодевы венчик серебряный позлащенный с короною, работы современной иконе, весом 17 золотников. Икона сия поновлена не была и потому, более прочих свидетельствует об искусстве иконописца, писавшего ее. Ныне, она находится в трапезе. Из прочих икон, упоминаемых по старинным описям и доселе сохранившихся, замечателен.
5) Образ Владимирской Божией Матери, штилистовый, московского иконного письма; на оном риза и убрус низаны по голубой фольге, мелким жемчугом, цветами; вверху на венце вставлен сердолик в серебряной оправе; на убрусе и ризе вставлены две звездочки и восемнадцать белых простых камешков. Венец, поля и свет покрыты окладом серебряным, позлащенным, весом 1 фунт 13 золотников. Икона эта ныне помещена над жертвенником в главном Введенском храме.
Из вкладных образов, по наружным признакам письма древнего, пожертвованных в обитель по разным случаям в конце прошедшего столетия и в текущем, замечательны:
1) Св. Николая Чудотворца; (в иконостасе бывшего придела во имя св. великомученика Феодора Стратилата), вышины 71/2 верш., ширины 61/2 верш., московского иконного письма, обложен серебряной чеканной ризой, весьма искусной работы; сделана, как означено на венчике, в 1784 году. На полях вычеканены столбики, обвитые виноградными гроздьями и цветочной вязью; на задней доске иконы по холсту надпись: 1797 года, мая 14 дня, сия икона в Оптину Макарьеву Пустынь, близь Козельска,… далее изгладилось; ниже написано в ряд: Иакова, Ирины, Иакова.
2) Тихвинской Божией Матери, против правого клироса в приделе преподобного Пафнутия, мерою вышины 1 арш. 4 верш., ширины 12 верш.; новгородского иконного письма; пожертвована в 1842 году, от козельского купца Арчакова. Оклад по оплечью и полям, и два венца серебряные, чеканной работы; надписи черневой работы позолочены, весу серебра 5 фунтов 74 золотника.
3) Феодоровской Божией Матери; против левого клироса в приделе преподобного Пафнутия, мерою: вышины 141/2 верш. ширины 11 верш. точная копия и подобие с чудотворной. Древнее и весьма искусное подражание, так называемому, греческому письму, какое видим на старинных иконах, принесенных к нам из Греции. Образ, и к нему серебряная лампада, весу 35 золотн., присланы в обитель, по завещанию белевского купца Ивана Ивановича Дорофеева, в 1835 году; риза и венец с сиянием, серебряные, чеканной работы; 7 надписей черневой работы позолочены, серебра весу 5 фунт. 48 золотн. Нижняя надпись: «сей св. образ списан с чудотворного образа Пресвятой Богородицы, называемой Феодоровская, еже во граде Костроме; явление же цельбоносного образа бысть 6743 августа в 16 день, празднование тому чудотворному образу и явлению в Прологе предположено месяца марта 14 дня. Тула 1801 года». (Год, когда сделана риза).
Из новых икон, в соборном храме замечательны:
1) Местная икона Господа Вседержителя, по правую сторону царских врат; поясная, на доске мерою: вышины 1 арш. 14 вершк., ширины 1 арш. 2 вершк. Правая рука Спасителя, благословляющая, а в левой руке Его – раскрытое Евангелие с словами: «Иже хощет по Мне ити…» и проч. На ней – венец с сиянием и риза серебряная, позлащенная, чеканной работы, а Евангелие и по сторонам четыре надписи финифтяные. Оная риза сделана усердием московского купца Кирилла Ивановича Путилова, родного брата о. архимандрита Моисея, в 1839 году.
2) Местная икона Пресвятой Богородицы Тихвинской, по левую сторону царских врат; на доске мерою: вышины 1 арш. 14 вершк., ширины 1 арш. 2 вершк. На Богоматери и на Предвечном Ее Младенце, венцы с сиянием, также, и вся риза серебряная, позлащенная, чеканной работы. Под венцом, на Божией Матери, убрус низан жемчугом. Риза в некоторых местах украшена разноцветными камешками в серебряной оправе. По сторонам – четыре финифтяные надписи. Оная риза сделана в 1839 г. от усердия Г. Желябужского и других благотворителей.
Обе сии иконы поновлены, а лики на них вновь написаны художником П. А. Суходольским.
3) Против левого клироса – образ св. Иоанна, Предтечи Господня, живописный, на деке, мерою: вышины 1 арш. 14 верш., ширины 1 арш. 2 верш. На нем риза, весьма искусной работы, с венцом, серебряная, позлащенная; сделана усердием ростовского купца Е. И. Кайдалова, в монашестве Евфимия, в 1845 г., а позлащена в 1846 г. от усердия покойного иеромонаха Геннадия из золотого, наперсного его, креста.
4) Икона нерукотворного образа Спасова, – копия с иконы, принадлежавшей игумену Авраамию, которая, в свою очередь, снята (вероятно) с древнего образа, находящегося в Москве, в алтарном иконостасе придела в честь Лонгина сотника, при церкви Введения Пресвятыя Богородицы, что в Барашах, на Покровке. На иконе сей, на нижней части убруса, следующая надпись: «Сей образ Слова Бога, (7092, 1584) года, сентября 26-го, по прошению великого Государя, Царя Иоанна Васильевича, от Цесаря Рудольфа; сребропозлащением украшен по обычаю греков, списан с сущего образа, который от самого Творца нашего Иисуса в Едесе к Авгарю послан бяше, иже и ныне в Риме. И свидетельствует о том грамота в посольском приказе. И по отшествии жизни его Государя, сыну его Феодору Иоанновичу отдан в чертоги царские, и потом в келиях святейшего патриарха Филарета Никитича; и по кончине его отдан в иконохранительницу чертогов царских, свидетельствует о том опись патриаршего казенного приказу. А сей – пятый список 1840 года, июля 9 дня, в Козельской Введенской Оптиной Пустыне, при игумене Моисее». С задней же стороны иконы сделана такая надпись: «7187 году Великий Государь Царь и великий князь Феодор Алексеевич в иконохранительнице, некогда, в присутствии своем за многую свою милость, сию св. икону пожаловал аптекарю палаты, дьяку Андрею Виниусу и о сем свидетельствует расходная книга той палаты. С списка вторично списан в 1761 году». Икона эта ныне стоит в Казанском храме, в главном алтаре над жертвенником.
О подлинном же убрусе, который Спаситель мира, напечатлев на нем божественный лик Свой, даровал князю Едесскому Авгарю, известно следующее: по принятии св. крещения от апостола Фаддея, Авгарь поставил над общенародными вратами Едессы св. убрус, положенный на деку, с подписью: «Христе Боже, уповаяй на Тя, не постыдится», узаконив всем, проходящим сими вратами, воздавать поклонение чудотворному образу Спаса. Так передает нам византийский писатель XI века Георгий Кедрин, и еще за семь веков прежде его, подтверждают это событие церковные историки Евсевий и Евагрий. В X веке едесский халиф вынужден был уступить оное сокровище Константину Порфирородному, который учредил празднество по этому случаю. Вместе с Константинополем, и эта святыня досталась в жадные руки крестоносцев, и при разделе добычи, уступлена дожу Дондоле, который и отправил ее с другими драгоценностями на корабле в Венецию; но корабль погиб в волнах моря. Греческие судовщики, зная, по преданию, это место, указывают его плавателям. Это подтвердил в 1846 году константинопольский патриарх в письме своем к сенатору Гарголи: «Полагают, – пишет святитель, – образ Едесский находится в Риме, в церкви св. Сильвестра, в главе; но это мнение несправедливо, как в отношении к этому предмету, так и ко многим другим. По взятии Константинополя, Бодуен (Балдуин), овладев империей, ничего из того, что хранилось в придворной Фаросской церкви, не передал в руки иностранцев, кроме чудесного образа Господа нашего, захваченного дожем Дондолой и потонувшего в море». (О письм. патр. см. Ведом. Моск. Град. Полиции 1848 г, № 84. Чудесный Едесский Образ).
В Казанской церкви, кроме местных икон Спасителя и Божией Матери в сребропозлащенных ризах, замечательны:
1) Образ Казанской Божией Матери, храмовой. Икона эта, местночтимая, принадлежала прежде Козельской помещице Елисавете Семеновне Сабуровой; пожертвована ею в обитель в 1808 году.
К сему образу окрестные жители притекают с верою и усердием, для поклонения и испрошения покрова и помощи Божией Матери в различных своих скорбях и болезнях, служат молебны, и, по вере, пользуются благодатной помощью.
Икона старинного Московского письма, мерою и подобием точная копия с чудотворной; на ней убрус и риза низаны мелким, средним и, местами, крупным жемчугом: на жемчужном убрусе – звезда из роз, белых мелких камней; на ризе – две звездочки из разных камешков простых; оправлены все три в серебре. Вокруг лика Божией Матери убрано в один ряд большими простыми камешками, оправлены, тоже в серебре. Поля, оплечики и венец – серебряные, позолоченные. На венце – корона и узоры устроены из простых разноцветных камней и с мелкой бирюзой, а сияние – из белых камней; все камни оправлены в серебре. Внизу на поле надпись финифтяной работы. Оный образ врезан в большую деку, на коей изображение вверху Бога в Троице, по сторонам событий, относящихся к явлению чудотворной иконы, а внизу – встречи при перенесении ее из Казани в Москву; писано иконным писанием, по золотому полю, тверскими иконописцами в 1811 году. У иконы привесу: малый серебряный образок Ахтырской Божией Матери и два, средней величины, сребропозлащенные четырехконечные креста, один с частицами св. мощей. Икона помещена за правым клиросом.
2) Образ Владимирской Божией Матери, также пожертвован в 1808 году, мерою: в вышину 7, а в ширину 6 вершк., московского иконного письма. На нем убрус низан крупным и средним жемчугом. В убрусе – звезда из роз, белых мелких камней; на ризе три звезды из разноцветных камешков в сребропозлащенной оправе. Вокруг оной ризы и в подбородочке убрано мелкими разноцветными камешками в серебряной оправе. Поля, оплечье и венцы – серебряные и вызолоченные, чеканной работы, весом 1 фун. 4 зол., на венце две короночки из разных камешков в серебряной оправе. Оный образ врезан в большую деку, на которой вверху изображено коронование Божией Матери, по сторонам – чудеса, бывшие от св. чудотворной иконы Владимирской, а внизу – перенесение ее из Владимира в Москву. Писано тверскими иконописцами в 1811 году. Образ помещен за левым клиросом.
3) Финифтяный образ, помещенный за настоятельским местом, хотя и не древний, но замечательный по монастырской работе. Он составлен из тринадцати отдельных икон: средняя – Воскресение Христово, вокруг ее двунадесятые праздники. Мерою, весь составной образ, в вышину 11 верш. в ширину 81/2 верш. Пожертвован в обитель от московского купца Василия Ивановича Путилова, родного брата о. архимандрита Моисея. Один из лучших ростовских мастеров целый год трудился над сею иконою и, по окончании ее, вскоре умер. По нашему мнению, она заслуживает внимание знатоков, как один из лучших современных образцов финифтяного дела, доселе процветающего в Ростове. Подобная икона на месте стоит около 200 руб. серебром.
4) В приделе Воздвижения Честного Креста, за клиросом, в золоченой раме, за стеклом помещена Калужская икона Божией Матери, живописная, на деревянной деке, мерою: вышины 1 арш. 7 верш. ширины 131/2 верш. Прежде, была местною иконою в бывшем приделе Св. великомученика Феодора Стратилата, поновленном в 1787 году (в трапезе Введенского храма). В казанскую церковь перенесена в 1871 году, а в 1872 г. на нее сделана риза серебряная, позолоченная, с накладным венцом, чеканкой высокой работы. Вверху две подписи, а внизу тропарь и кондак, по глади накладные серебряные позолоченные. На одежде Богоматери прикреплены, на главе и оплечьях, три звезды из белых стразов, в середине которых по одному разноцветному камню, а на шейке, в виде запонки из белых камешков, все оправлены в серебро. Весу 11 фунт. 72 золотн.
Считаем не лишним заметить здесь, что подлинная чудотворная Калужская икона Божией Матери, обретенная, как известно, в 1748 году, 115 лет по своем обретении не была в Оптиной Пустыни и в Козельске. В первый раз она привезена была в сию обитель 29 января 1864 года; в последующие же годы обитель неоднократно имела утешение принимать сию св. икону. Каждый раз посещение обители Царицей Небесной, в святой Ее иконе, составляло великое и радостное торжество для всего братства и для всего окрестного населения. Чудотворную икону встречали крестным ходом, по обычаю вносили во храм и совершали молебствия при огромном стечении богомольцев; а потом, в свое время, отправлялось и всенощное бдение в монастыре и в скиту. И, так как каждый из братий желал в своей келье принять икону Божией Матери, то после всенощного бдения, ее, с пением и со свечами переносили из кельи в келью, в продолжении всей ночи, до самой ранней обедни. Когда увозили св. икону, все братство с крестным ходом сопровождало ее до границ монастырских владений. Нельзя умолчать, что каждый раз посещение обители сею святынею сопровождалось несомненными знамениями особенной милости Божией к обители, ради всесильных молитв Богоматери. Некоторые из Оптинских иноков от чудотворного Ее образа получали исцеление.
Кресты
Из крестов замечательны:
1) Большой напрестольный, восьмиконечный, сребропозлащенный и украшенный финифтью крест с частями от мощей нескольких угодников. Весу в нем 5 фунт. 83 золотника.
2) Крест напрестольный, серебряный, позлащенный, черневой работы, с мощами разных св. угодников Божиих. Весу в нем 1 фунт 65 золот.
3) Крест восьмиконечный, серебряный, с частями св. мощей разных угодников Божиих, почивающих в киевских пещерах, в киоте с растворами, мерою в вышину 33/4 верш., в среднем поперечнике 21/2 вер., в глубину 5/8 верш. На лицевой деке резные позлащенные изображения: Распятие Христово с предстоящими, вверху два ангела с пеленами; в нижней части креста укреплены в воско-мастике частицы св. мощей; а на задней деке вырезана по глади надпись, каких, именно, святых. Весу в кресте 75 золотников. Крест врезан в дерево в виде малого киота с двумя, на шалнерах43, растворами, которые обтянуты малиновым бархатом. На киоте и растворах, в девяти отделениях, написаны иконным писанием святые изображения в сребропозлащенных ризах, весу серебра в трех ризах 86 золотн. На средней деке, вверху над крестом – св. Троица; внизу, в промежутке среднего и нижнего средокрестия, с правой стороны креста: св. Григорий, просветитель великой Армении, с левой – пр. Домника. В верхнем отделении на обоих растворах разделено – Благовещение Пресвятой Богородицы. На правом растворе, в среднем отделении: образ Богоявления Господня, Ангелы Господни; в нижнем отделении: апостол Павел, апостол Петр, Никифор Ц. Г. (цареградский). На левом растворе: в среднем отделении: св. Глеб, св. князь Владимир, св. Борис. В нижнем отделении пр. Антоний, пр. Феодосий, св. Иоанн воин.
Оный крест усердствован в обитель вкладом в 1850 году лихвинсвим помещиком Афанасием Николаевичем Михайловым, достался ему по наследству от родственников его гг. Камыниных, что свидетельствует надпись, вырезанная на нижней части креста: «Моление Григория, Иванова сына, Камынина». По преданию, крест сей был с означенным Григорием Камыниным в битве на Куликовом поле, или, так называемом, Мамаевом побоище. За верность сего предания ручаться не можем. Заметим лишь, что и одного наружного осмотра достаточно, дабы убедиться, что он весьма древней работы, и, судя по ней, относится ко времени еще не благоприятному для развития художеств в отечестве нашем, когда по необходимости мало заботились о внешнем украшении вещей, обращая лишь внимание на их прямое назначение к употреблению. Киот сделан, очевидно, гораздо позднее. Крест ныне хранится в ризнице.
4) Древний крест, с частями св. мощей разных угодников Божиих, серебряный, чеканной работы: позолота, большей частью, изгладилась; четырехконечный, с округленными концами, мерою в вышину 3 верш., в средокрестии 23/4 вер., нижняя часть креста – ящиком, внутри оного вложен деревянный крест с частями св. мощей различных угодников Божиих, имена коих значатся в надписи, вырезанной на нижней деке. Весу в кресте, с деревом, 30 золотников. Оный крест врезан в дерево в виде малого киота с двумя, на шалнерах, растворами, на коих, равно, как и вокруг креста, изображены иконным писанием, в 9 отделениях, лики св. угодников, частицы мощей коих хранятся в кресте. На средней деке вверху над крестом, лик трех святителей; по сторонам креста, в углах, четыре евангелиста, с их символами. На растворах, в двух верхних отделениях, по шести, в нижних, в одном семь, в другом пять изображений. Святые представлены не в ряд, а один за другим, так что видны во весь рост, лишь стоящие на первом плане; прочие – открываются из-за них до пояса, а у некоторых видны лишь одни лики. На правом растворе, в верхнем отделе: св. Антипа чудотворец, св. Николай чудотворец, св. Иоанн милостивый, св. Иоанн воинственник, св. Пантелеймон целитель, св. Георгий Победоносец. В нижнем отделе: пр. Сергий Радонежский чудотворец, св. муч. Христофор, св. муч. Ирина, св. первом. Фекла, св. благоверные князья Константин и Давид. На левом растворе, в верхнем отделе: великом. Екатерина, великом. Варвара, великом. Параскева, глаголемая Пятница, св. Феодосия девица, великом. Стефанида.
Писан красками с золотом; частями, верхний, очень тонкий слой краски, наложенный на золотой грунт, облупился. Св. изображения, работы, по нашему мнению, высокой: к какому же именно пошибу отнести ее, утвердительно не знаем. Подобную чистоту и изумительно-тщательную отделку в малейших подробностях, где на ликах, при малой величине фигур, можно явственно различить не только возраст, но и священный характер каждого изображенного лица, нам случалось лишь видеть на древних иконах – месяцесловах в Троицко-Сергиевой и Киево-Печерской лаврах. Крест серебряный, кажется нам, сделан после киота, который не вмещал ли в себе первоначально одного деревянного, ныне вложенного внутри его? Поступил в обитель при погребении в ней тела козельской помещицы, девицы, дочери майора, Софьи Петровны Глинской. Хранится в ризнице.
Потиры и ковчеги
По древности замечательны:
1) Потир оловянный44, вышиной с поддоном 46/8 вер., ширина вверху, в диаметре 21/2 вер., в поддоне 25/8 верш., весом 1 фунт 44 золотника. На потире шесть изображений резных, а именно: 1) Иисус Христос с благословляющею рукою; в левой – Евангелие; 2) Пресвятая Богородица; 3) Иоанн Предтеча; 4) и 5) Ангелы, и 6) крест восьмиконечный, копие и губа с словами:
И©., х©., КОПИЕ, ТRОС, Т.}.;
каждое изображение отделено каймой; при образе Спасителя – слова: t. O. И. и©. Х©.;
Богородицы: МР. fµ
Предтечи: }ОЃНЪ
Ангелов: при одном – аGЛи и в руке рипида со словами И©, при другом – гDНи, на рипиде – х©.
2) Ковчег, или, как значится в старых описях, дароносица, оловянный, на четырех литых ножках, вышиной с верхним крестом 81/2 верш.; нижняя часть, или ярус, сделан наподобие четырехугольного ящика, длиною 27/8 верш., шириною 11/2 верш., внутри разделена стенками на два яруса, по два отделения в каждом; с передней стороны дека выемная; по сторонам ковчега изображения и надписи выпуклые; с лицевой стороны деисус; надписи: И©., х©.t. O. Н. Гдь Вседержитель; на евангелии в руках Спасителя: приидите ко мнэ вси труждающи, МР. fµ,с™Ъ іоаННЪ п®ТЧа.
С задней стороны, в облаках два ангела, держащие корону; над нею надпись: аGЛи гDНи.
На боковой правой стороне, три святые во весь рост: над главами их надпись выпуклыми буквами:
с™ы ФіліпЪ мітрополіт:
с™ы Никола ЧудотВо:
с™ы аП іОаННЪ БОГОСЛОВЪ.
Одеяние на евангелисте апостольское, на св. Николае – фелонь и омофор, без митры, а на св. Филиппе саккос, омофор и на главе митра; у каждого в руках по евангелию; представлены идущими друг за другом. На левой стороне – так же, три святых во весь рост; над главами надпись выпуклыми буквами:
ст.: анGЛЪ хранитель: пр. ЗосімЪ: пр. саваті:
Одеяние на преподобных – монашеское, с открытыми главами, руки, молитвенно приподняты; у ангела в правой руке крест восьмиконечный, в левой – меч воинский. Вторая верхняя половина ковчега надвигается на нижнюю, и имеет подобие церковной крыши с куполом, главою и крестом. С передней стороны, как и у нижней части, выдвижная дека; на ней выпуклое изображение Пресвятой Богородицы во весь рост, в короне и царском одеянии; в правой руке – держава, по сторонам Ее надпись:
МР. fµ. Всемъ скорбямъ рDс андели д}и
Последняя надпись относится к двум ангелам, подводящим, притекающих к радости, всех скорбящих. Над главою Божией Матери святая Троица и надпись: «святая Троица». Повыше надписи, изображение нерукотворного образа, а над оным – херувим; прочие стороны гладкие. Вверху – крест; на оном изображение распятия Господа нашего Иисуса Христа и слова:
‹. Н. ц. }.
выпуклые. С передней стороны, над нижней половиной, на выступе, были поставлены литые фигуры ангелов с рипидами в руках (один цел и поныне), вышиной 11/2 верш., весом в 61/2 золотн. каждый. Ковчег русского дела, работа весьма искусная и чистая, весом 2 фунта 81 золотн. Никаких особенных подробностей о нем ни в описи, ни во вкладной книге не имеется.
Из сосудов и ковчегов новейшей работы, серебряных и позлащенных, достойны замечания, как по величине, так, равно, по отделке и украшению:
1) Потир и дискос со звездицей, лжицей и двумя блюдцами, присланные неизвестным вкладчиком в 1844 году. Заказаны были у московского, серебряных дел мастера, Кузнецова. Весом 8 фунтов 32 золотника.
2) Потир и дискос со звездицей, лжицей, двумя блюдцами, ковшиком для теплоты и копием, полученные через Оптинского иеромонаха Паисия от родных его братьев, ливенских купцов Аксеновых, на поминовение родителей их в 1867 году, 31-го июля. Весом 8 фунтов 24 золотника.
3) Великолепный ковчег, работы московского мастера Полтавцева, останавливает на себе внимание знатоков, по огромным своим размерам, отделке, позолоте и литым фигурам. Весу в нем 19 фунтов 35 золотников. Прислан в обитель неизвестным вкладчиком в 1835 году.
Кроме сего, заслуживают особенного внимания две плащаницы:
1) Плащаница Христа Спасителя, присланная от неизвестного вкладчика в 1837 году. Слова, ангелы и каймы вышиты золотом и серебром по малиновому бархату, а тело Господа – живописное. Работана в московском Новодевичьем монастыре и может служить образцом процветающего там швейного искусства. Находится в трапезе Введенского храма на правой стороне.
2) Плащаница Успения Пресвятой Богородицы. Венец, одежда, надписи, также, вокруг, тропарь праздника, шиты золотом и серебром по пунцовому бархату; а лик и руки Божией Матери писаны масляными красками. По углам привешены изображения апостолов, шитые также по пунцовому бархату золотом и серебром, а лица и руки – живописные.
Ризница монастырская находится в весьма хорошем состоянии и состоит из бархатных, парчевых и матерчатых риз; некоторые из них с, шитыми золотом и серебром, оплечьями.
* * *
40
Смотри в приложении.
41
Мещовского уезда.
42
Особенно уважаем богомольцами. С него списывали копию в Пафнутьев Боровский монастырь.
43
Шалнер – соединительное устройство, позволяющее скрепленным частям механизма, конструкции поворачиваться относительно друг друга под углом.
44
А, принадлежащие к нему: дискос, два блюда, звездица и лжица, как значится в описях, похищены «разбойными людьми» в 1765 году.
VII. Монастырская библиотека
До 1854 года монастырские книги хранились в ризнице и состояли, преимущественно, из богослужебных книг. В этом году заведена библиотека, причем, настоятель обители, о. архимандрит Моисей, пожертвовал более 1500 книг, составлявших его собственную келейную библиотеку. Описи были составлены по форме, утвержденной Святейшим Правительствующим Синодом для монастырских библиотек вообще. Согласно оной, все книги разделены на шесть отделений: 1) рукописи, 2) книги Священного Писания, 3) книги богослужебные, 4) писания святых отцов, 5) прочие книги духовного содержания, 6) исторические. Книгам, не вошедшим, по содержанию своему, в состав шести упомянутых отделений, а также книгам ветхим и незначительным, составлены особые описи. Описи были окончены в начале 1855 года. Всех книг состояло тогда 3015 номеров. После сего, число их значительно увеличилось. От о. архимандрита Моисея, еще при жизни его, кроме вышеозначенных, поступило до 600 книг; по смерти о. игумена Антония, осталось 60 рукописей и более 2000 томов печатных книг; довольное количество книг поступило после умерших братий; также, и от разных жертвователей.
Так, в I860 и 1861 г. Археографическая Комиссия, Императорское Археологическое Общество и Московское Общество любителей истории и древностей Российских, по ходатайству бывшего Обер-Прокурора, графа А. П. Толстого, снабдили Оптинскую библиотеку своими изданиями.
В 1864 г. Оптина Пустынь удостоилась получить через о. архимандрита Леонида Кавелина, от Великой Княгини Елены Павловны несколько экземпляров, изданных содействием ее Императорского Высочества и по ее побуждению: требника и молитвенника Православной Церкви, в переводе на немецком и французском языках.
В 1868 году супругой тогдашнего попечителя московского учебного округа, Княгиней Марией Александровной Мещерской, пожертвовано известное издание Минье: Patrologiae cursus completus. Scries Graeca. 161 том. Это драгоценное издание, содержащее все сохранившиеся творения св. отцов и учителей Церкви, в греческом подлиннике с латинским переводом, составляет одно из важнейших приобретений Оптинской библиотеки за последние годы.
В настоящее время, число книг в библиотеке следующее:
1) Рукописных книг на бумаге – 194.
Книг печатных:
2) Священного писания – 201.
3) Богослужебных – 952.
4) Писаний св. отцов – 1174.
5) Прочих книг духовного содержания – 2928.
6) Исторических – 2146.
Книг, не вошедших, по содержанию своему, в состав 6-ти отдел., как-то: медицина, хозяйств. и проч. – 950.
Всего 8545 номеров.
В приложении помещено описание замечательных рукописей, старопечатных (до 1700 г.) и других редких книг, находящихся в церквах и в библиотеке Оптиной Пустыни.
VIII. Чем ныне владеет монастырь
Содержание, как и в древнейшие времена, Оптина Пустынь имеет, преимущественно, от мирского подаяния45.
Кроме сего, она пользуется следующими владениями:
1) Земли
Земли под монастырем и, окружающими его лугами, огородами, озерами, дорогами и лесом, значится, по генеральному межеванию и проектированному плану, 107 десятин – 1564 кв. сажени. При этом, заметим, что вся эта земля находится в одном округе с монастырем, кроме нескольких десятин сенокоса, под городом Козельском.
По недостатку, при Оптиной Пустыни, земли, о. архимандрит Моисей начал хлопотать о наделении оной обители еще в 1833 году. Но, когда воспоследовало, в 1836 году, июня в 4 день, Высочайшее повеление о наделении иноческих обителей из казенных дач такими участками земли, которые могли бы удобно служить к устройству земледельческого хозяйства, (примерно, от 100 до 150 и более десятин), везде, где местные обстоятельства это дозволить могут, и, чтобы, нужный на построение хозяйственных заведений, лес, по мере возможности и удобства, также был отпускаем из ближайших казенных дач; то, с одной стороны имея в виду сие Высочайшее повеление, с другой – видя крайнюю нужду, для поддержки существования вверенной ему обители, в участке земли, с целью заведения на оной земледельческого хозяйства и в лесной даче, о. Моисей неоднократно входил с донесением о сем в Калужскую духовную консисторию. Так, в 1837 году он писал: «денежного оклада из казны Пустынь сия никакого не получает. Имеется же при оной во владении красного лесу примерно до 80 десятин, и луговой земли, за исключением неудобной и находящейся под строением, реками и дорогами, до 50 десятин. Три небольшие мукомольные мельницы и рыбная ловля в пруде; а способной для хлебопашества земли и хозяйственного на оной заведения нисколько не имеется. Хотя же и состоит, как значится выше, лесу до 80 десятин; но, так как сначала генерального межевания, в течение 60-ти лет, при нужнейших случаях, из того было употребляемо на разные строевые монастырские потребности, то и осталось красного соснового лесу весьма не многое количество дерев, который служит, более, для прикрытия и приличного украшения Пустыни. А ныне, сберегая остаток оного, даже и в нужных потребностях заимствуется монастырь покупкой строевого лесу и дров в сторонних лесах, что можно видеть из отчетов, ежегодно представляемых в Калужскую духовную консисторию».
Но как это, так и другие, подобные сему, представления заботливого настоятеля, по независящим от него причинам, до 1853 года оставались безуспешными. А в этом году, долгое и терпеливое ожидание, по милости Божией, и при пособии добрых людей, увенчалось некоторым успехом. Лесной департамент предписал Калужской палате государственных имуществ о выделе Оптиной Пустыни участка земли в количестве 42 десятин 2300 сажен, находящегося в Перемышльском уезде, в казенной даче Каменке, и именуемого – пустошь Прост. Дело же об отводе, по удобству, из смежного казенного леса, лесной дачи, в которой обитель крайне нуждалась, как по недостатку лесных материалов для поддержки строения, так и еще более по неимению дров для отопления церквей и жилых строений, осталось нерешенным до I860 года.
В этом году заботливый старец настоятель, по благословению своего архипастыря, решился возобновить представление высшему духовному начальству об одной из главнейших нужд вверенной ему обители. Нужда эта не только обременяла обитель в настоящем, но еще более заставляла опасаться за будущее, по случаю ежегодно возрастающей ценности лесных материалов и дров. На сей раз ходатайство имело неожиданный успех. 18 декабря 1860 года получено в обители уведомление о разрешении отвести Оптиной Пустыни из упомянутой же выше казенной дачи Каменки лесного участка в 108 десятин, вдобавок, к прежде полученным, 42 десятинам луговой земли. В тот же день отправлено всенощное бдение, а на утро после литургии отслужен благодарный молебен Подателю всех благ, с возглашением на оном многолетия виновникам и пособникам в получении сего благодеяния: Государю Императору и всему царствующему дому, Святейшему Правительствующему Синоду и Преосвященному Григорию, Епископу Калужскому и Боровскому. Вся братия радовались и поздравляли друг друга, принимая сию милость правительства за явный знак милости Божией к обители, средства которой далеко не соответствуют ее внешнему благолепному виду и численности братства, привлекаемого в оную по причинам исключительно духовным.
После I860 года, при помощи благотворителей обители, владения оной расширились.
В 1864 и 1865 годах к лесному участку, отведенному Оптиной Пустыни 1860 г. в даче Каменке, прикуплено обителью 42 десятины 950 кв. сажен болотистой земли, обращенной впоследствии в сенокосные луга.
В 1867 и 1870 годах пожертвовано благотворителями в Козельском уезде, в даче черноповерстного леса, 427 десятин 1200 кв. сажен.
Наконец, в 1874 году в той же даче приобретено обителью 36 десятин земли под мелким лесом.
Сверх сего, с Высочайшего соизволения, по указу Св. Синода от 10-го июля 1861 года, приобретено для Оптина Предтечева скита, в Перемышльском уезде, в отдельной пустоши Ноздриной, 288 десятин 2150 кв. сажен земли, на сумму, собственно, для сего пожертвованную коллежским советником Ильей Ивановичем Полугарским.
2) Монастырские хутора
На пожалованной монастырю в 1853 году пустоши Просто, устроен хозяйственный хутор, состоящий из жилого, с мезонином, корпуса и, при нем – двора, сенных сараев и других хозяйственных помещений. Этот корпус, с принадлежащим к нему строением, расположен на весьма красивой местности у опушки казенного леса, так называемой, засеки, на небольшом береговом возвышении, подтекающей к нему слева, реки Жиздры. Возвышение сие укреплено от весенних наводнений искусственным образом. По скату его, среди огорода, разведен плодовый сад, в коем заведена пасека. Вправо, прежде, были непроходимые болота, которые трудами и попечением обители в 1866 году осушены и обращены в отличный луг. А прямо, вплоть до реки, и вверх по берегу ее, простираются поемные луга. При этом хуторе производится рыбная ловля.
Также, хутора находятся на вышеозначенной даче, пожертвованной для скита И. И. Полугарским, и на даче черноповерстного леса.
3) Четыре мельницы
а) Мельница в предместье города Козельска, на речке Другусне, с правом рыбной ловли в той же речке. Первоначально была построена иждивением братьев Желябужских на мельничном месте, пожалованном обители на поминовение Государя и Великого князя Феодора Иоанновича, вскоре по его кончине. Обитель пользовалась доходами с нее только до 1704 года, а в этом году, в силу царского указа, оброчные доходы со всех монастырских и архиерейских мельниц начали поступать в Семеновскую канцелярию мельничного сбора. По отмене этого временного распоряжения, указом 1726 года, мельница осталась в насильственном завладении у козельских граждан, единственно, на том основании, что они держали ее прежде, постоянно, на оброке от бывшей канцелярии мельничного сбора. В 1779 году, казначей Пустыни, иеромонах Арсений, рассмотрев внимательно подлинные монастырские акты на владение мельницей, начал ходатайствовать у гражданских властей о возвращении обители древнейшей ее собственности. Дело продолжалось при нескольких настоятелях, но только в 1802 году, при строителе Авраамии, мельница сия окончательно поступила в монастырское владение. При ней – земли 19211/2 кв. саж.
б) Мельница на речке Сосенке, пожалованная обители, в силу общего распоряжения по духовному ведомству, блаженной памяти Императора Павла I-го в 1800 году, вместе с рыбной ловлей в пруде реки Песочной, при железном заводе Масалова. При ней, земли под строением, прудами и плотинами 3 десятины 39 сажен. Обе вышеупомянутые мельницы находятся в арендном содержании. На них вырабатывается до 2000 четвертей хлеба в год; доходы с них, вместе с толчеями, простираются до 600 руб.
в) Так называемая, Болотская мельница, против монастыря, на речке Клютоме, при самом впадении ее в реку Жиздру. Она начала упоминаться в монастырских бумагах с 1762 года и первоначально была построена несколько выше по течению той же речки; на нынешнее же место перенесена и вновь отстроена в 1837 году. Сгорела в 1859 году и отстроена вновь, и пущена в ход в том же году.
г) Мельница в Болховском уезде Орловской губернии, при сельце Фурсове, на реке Нугре, пожертвованная обители в 1868 году. При ней, земли 43 десятины 1322 сажени.
* * *
45
С 1797 года, в числе прочих заштатных монастырей, обитель получала в ежегодное милостынное подаяние от казны 300 р. ассигнац., но недавно это подаяние прекращено.
IX. Кладбище
В обители сей, с древних времен, кроме Оптинских иноков, много похоронено дворянских фамилий и купечества. В 1774 году жители города Козельска подавали духовному начальству просьбу об отведении им в Оптиной Пустыни кладбища, но им было в этом отказано, а определено погребать внутри монастыря только знатнейших лиц и благодетелей обители, по усмотрению ее настоятелей. Кладбищенские монастырские памятники состоят, большей частью, из каменных плит, на которых, обыкновенно, вырезаны год, месяц и число рождения и кончины, погребенных под ними, особ. Разбирая эти надписи, встречаем следующие фамилии: Образцовых, Кондыревых, Давыдовых, Чичериных, Писаревых, Челищевых, Богенгард, Камынина, Татищева, князей Козловских, Воейковых, Беклемишевых, князя Яшвиля, Графини фон-дер-Остен-Сакен, Щербачевых, Россет, графини Толстой, Гартунг, Хлюстиных и других.
На восточной стороне Введенского храма, против придела во имя Николая Чудотворца, стоят два колоссальных памятника одинаковой формы, вылитые из чугуна, украшенные, местами, позолотою и обведенные решеткой. Под одним из этих памятников похоронено тело Оптинского старца, иеромонаха Леонида, в схиме Льва, имя которого навсегда должно быть памятно для обитателей и посетителей Оптиной Пустыни, так как он первый положил в ней основание старческого пути, по учению св. духоносных отцов подвижников. Потому, все, кто получает в сей обители духовное назидание и утешение, хотя бы они лично не знали старца Леонида, должны с благодарностью вспоминать о нем, как о первом основателе старчества в Оптиной Пустыни46.
На памятнике его следующие надписи:
Кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти; но блаженны, умирающие о Господе; ей, почиют от трудов своих.
Памятник сей покрывает тело почивающего о Господе с миром иеросхимонаха Леонида (Льва), понесшего благое Христово иго в монашестве 46 лет; родом был из Карачевских граждан, по фамилии Наголкин.
Уснул сном смерти в надежде воскресения и жизни вечной. Оставил о себе память в сердцах многих, получивших утешение в скорбях своих.
Скончался 11 октября 1841 года; всего жития его было 72 года.
Памятник сей воздвигнули усердие и любовь к нему.
Под другим памятником похоронено тело духовного сына старца о. Леонида, благодетеля Оптиной Пустыни, Л. И. Желябужского. На его памятнике следующие надписи:
1) Он уснул сном смерти до будущего воскресения: ибо смерть спокойный сон.
2) Под сим памятником погребено тело почившего о Господе Болховского помещика Алексея Ивановича Желябужского, пожившего в сей обители с 1836 года и принявшего на себя монашеский образ с тем же именем. Скончался месяца июля 11 дня 1841 года. Всего жития его было 71 год.
3) Оставив по себе благую память в сей обители, созданием придела во имя Николая Чудотворца, и прочим благотворением обители и бедным, требовавшим его помощи, а паче в сердцах детей своих, незабвенной памяти его к ним любви и о них попечения.
4) Памятник сей воздвигнут усердием и любовью супруги его, детей и внуков: г-д Желябужских. Барышниковых и Апухтиных.
5) «Приими, Господи, дух мой, пришедшего в единонадесятый час поработать в вертограде твоем, и не лиши меня мзды потрудившихся от первого часа дня».
Рядом с памятником о. Леонида, над могилой его ученика и духовного друга, старца, иеросхимонаха Макария, почившего о Господе 7-го сентября 1860 года47, воздвигнут чугунный памятник, в виде часовни, осененной шестиконечным позлащенным крестом. Часовня эта окрашена под цвет каррарского мрамора, а крыша из листового железа, под бирюзовый цвет. На северной и южной стороне по два окна с чугунными золоченными отвне решетками. С западной стороны – дверь, до половины светлая; вместо переплета, крест с сиянием, чугунный, позлащенный: а просвет, подобно окнам, защищен чугунной же, позлащенной решеткой. При входе в часовню, на мраморных деках, иконы: с правой стороны преп. Макария Египетского, а с левой – благоверного князя Михаила Тверского, в память коего, почивший старец, в святом крещении наречен был Михаилом. Над дверьми же, в полукружии, изображены апокалипсические слова: «блажени мертвии умирающия о Господе отныне. Ей, глаголет Дух, да почиют от трудов своих» (Откр. 14:13). Внутри часовни – чугунная гробница, на крыше которой – изображение св. креста и следующая надпись: «Отцы и братие, и все знаемые, зряще мой гроб, поливайте мою любовь, и молитесь о мне ко Господу, да купно обрящем милость Божию». Конечно, никто не прочитывал без сердечного умиления слова: «зряще мой гроб, поминайте мою любовь», прежде других, бросающиеся в глаза при взгляде на гробницу и как нельзя лучше выражающие то настроение, с которым каждый вступает в эту часовенку. Внизу гробницы сделаны отверстия, через которые желающие берут себе на благословение песок, покрывающий погребальный склеп. Внутренность часовни украшена живописным Распятием и иконами Владимирской Божией Матери и преподобного Макария Египетского, в киотах. Перед иконами, среди часовенки, висит лампадка. В простенке на западной стороне помещен литографированный портрет старца.
Снаружи часовни, на восточной стороне, начертана золотыми буквами следующая надпись: «7 Сентября 1860 года скончался Введенской Оптиной Пустыни Предтеченского Скита Старец Иеросхимонах Maкарий, родившийся 20 Ноября 1788 г., происходил из дворянской фамилии Ивановых Орловской губернии. В монашестве провел 49 лет. Делом и словом учил, особенно, двум добродетелям: смирению и любви. Иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии Небесном (Мф. 5:19). Поминайте, наставники ваша. Подражайте вере их». Последние слова особенно дороги и знаменательны для Оптинского братства: когда сооружался памятник, некоторые лица, принимавшие в сем деле участие, имели случай, при разговоре о сем с Высокопреосвященнейшим Митрополитом Московским Филаретом, представить ему предположенную надпись, которая первоначально оканчивалась вышеприведенными словами Господа: «Иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии небесном». Митрополит, желая почтить память старца и оставить ученикам его полезное напоминание, благоволил дополнить надпись, приписав собственноручно на представленном ему листке последние слова: «Поминайте наставники ваша. Подражайте вере их». Сверху, над этой надписью, в полукружии, начертаны те же апокалипсические слова, которые изображены над входом в часовню: «Блажени мертвии, умирающии о Господе, отныне. Ей, глаголет Дух, да почиют от трудов своих» (Откр. 14:13).
Далее, на полдень, могила с памятником скитоначальника иеросхимонаха о. Илариона, в мире – Иродиона Никитича Пономарева; родом был из Балашова, Саратовской губернии, из купеческого сословия; родился 8-го Апреля 1805 г.; до поступления в монашество находился в ближайшем общении с известным ревнителем православия, почтенным балашевским крестьянином, Семеном Климовичем, более известным в том крае под именем Климчонка. По примеру и наставлению своего прежнего духовного руководителя, и о. Иларион, бывши еще мирским человеком, много потрудился в обращении раскольников и в преследовании хлыстовской секты48; а потом, по совету же Климчонка, избрал монашескую жизнь, поступив в 1838 г. в скит при Оптиной Пустыни, где и прожил 34 года. Из них 20 лет пробыл келейником при великом и всеми уважаемом старце, иеросхимонахе Макарии, во все это время служил ему с великим усердием и сыновней любовью. В 1849 г. пострижен был в монашество, в 1853 посвящен в иеродиакона, в 1857 – в иеромонаха, а в 1862 назначен был начальником скита и указным духовником обители. Кроме монастырского братства, о. Иларион и вне Оптиной Пустыни имел много духовных детей, преимущественно, из женских обителей. В начале 1872 г. заболел многотрудной болезнью, продолжавшейся год и восемь месяцев, и принял пострижение в схиму. Тяжкие и продолжительные свои страдания переносил с великим благодушием, терпением и преданностью воле Божией. Скончался тихой и мирной кончиной 18 Сентября 1873 года. На его могиле, усердием духовных его детей, поставлен памятник.
Далее, между Введенским собором и Казанской церковью, могила иеросхимонаха Феодота, над которой поставлен чугунный памятник с следующими надписями:
1) 8-го Марта 1873 г. почил о Господе, Оптиной Пустыни иеросхимонах, Феодот, поступивший в сию обитель 1834 г.; в монашество пострижен 1842 г. Декабря 11 д.: в великий Ангельский образ схимы пострижен в Гефсиманском скиту 1854 г. Октября 24 д.
2) Терпя, потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою: И возведе мя от рова страстей и от брения тины, и постави на камени нозе мои, и исправи стопы моя. И вложи во уста песнь нову, пение Богу нашему.
Господи, упокой душу усопшего раба твоего иеросхимонаха Феодота в селениях Святых Твоих.
Далее, могила иеросхимонаха Паисия, над которой также поставлен чугунный памятник, подобный памятнику иеросхимонаха Феодота. На нем надпись: Под сим памятником покоится прах Иером. Паисия Аксенова. Из купцов г. Ливен; в монашестве подвизался 35 л., скончался 1870 г. Декабря 3 д. Жития его было 68 л. 3 месяца. От признательных братьев в память брату.
Далее, над могилой схимника о. Карпа, чугунная плита с следующей надписью: Схимонах Карп, внимательный подвижник, слепец, из крестьян; подвизался в обители с 1833 г. по 1866 г., сперва звонарем, а потом, более 20 л., в монастырской хлебне. Весь день проводил в тяжелом послушании, а ночь, почти всю, в рукоделии и молитве. Кротость, молчание, со всегдашним самоукорением, приветливое обращение с братией и непрестанное понуждение себя на все благое были отличительные черты сего подвижника. Сконч. 13 Марта 1866 г. По смерти, лице его стало так благообразно и светло, что все удивлялись сему.
Возле о. Карпа, похоронен другой Оптинский старожил, о. Афанасий (в схиме, Антоний), который жил в обители с 1831 по 1874 г.; много потрудился в разных послушаниях и, между прочим, много лет был сборщиком. Хотя был малограмотен, но, трезвенной и строго-монашеской жизнью, заслужил уважение от многих благочестивых граждан. На его могиле чугунная плита с надписью:
Схимонах Антоний скончался о Господе 1 марта 1874 г., на 83 г. жития своего: в обители подвизался 43 г. Егда прииму время, Аз правоты возсужду49. Господи, Боже мой, щедрый и милостивый, долготерпеливый, многомилостивый и истинный, призри на мя и помилуй мя: яко не познах книжная.
Далее, несколько могил с чугунными плитами, на которых следующие надписи: «На сем месте погребено тело Схимонаха Иерод. Феодосия, уроженца Тульской губернии, города Черни, купеческого сына, по фамилии Ситникова. В обители жил 32 г., скончался 1872 г. 16 июля. Любящие Бога, будут радоваться там во царствии небесном».
«Иеросхимонах Нифонт сконч. 1860 г. Марта 12 д. на 46 году от роду. В Обитель сию поступил в 1832 г., из мещан г. Крапивны; до пострижения назывался Николай Шелков. В монашество пострижен в 1845 г. Августа 5 д. рукоположен во Иеродиак. 1848 г. июля 25 д., во Иеромонаха 1850 г. Апреля 20-го дня». Памятен своим усердием к обители, соединенным со внешней способностью к хозяйственным занятиям и распорядительности. Некоторое время был келейником Преосвященного Николая, Епископа Калужского.
«Иеросхимонах Тихон, в монашество постр. в Оптиной в 1828 г. июня 17; рукоположен во Иером. 1829 г., из крестьян Московской губ. Скончался в 1858 г. декабря 12 дня на 75 г. от роду».
Памятен своей блаженной простотой и молчаливостью. Был духовником о. архимандрита Моисея и старца о. Макария.
Далее, над могилою двух замечательных подвижников, иеродиаконов Мефодия и Палладия, простой памятник: на четырехсторонней чугунной тумбе утвержден большой чугунный крест с Распятием, перед которым светится неугасимая лампадка. На тумбе, по сторонам, надписи: «На сем месте погребено тело Иерод. Мефодия. Сконч. 1862 г. Апреля 21 на 62 г. от роду: из польских Шляхтичей, по фамилии Шкломбовский, Иерод. Мефодий поступил в Оптину Пустынь в 1825 г., пострижен 1827 г. декабря 18; а с 1838 г. в параличе лежал до смерти 24 года в страдальческом положении и почил тихо».
«На сем же месте погребено тело Иерод. Палладия. Сконч. 1861 г. ноября 5 д. на 80 г. от роду. Из граждан г. Глухова Черниговск. губ. Иерод. Палладий в Оптиной Пустыни трудился с 1815 г., пострижен в мантию 1818 г. мая 11 д. Отличался строгостью монашеской жизни и почил тихо, с напутствием Св. Таин».
Между Введенским собором и Казанской церковью замечательна красивостью памятников усыпальница Козельских купцов Карлиных.
Вблизи них, небольшой гранитный памятник над могилою отрока Александра фон-Рене, который скончался 15 Марта 1880 г., 21/2 лет. На памятнике обращает па себя внимание следующая назидательная и трогательная надпись: «Несмотря на такую юную юность, он пред смертью приобщился Св. Таин, с желанием и с великой радостью».
На юго-восточной стороне Введенского собора, близ могилы иеросхимонаха Илариона покоится тело благочестивой старицы М. Афанасии Мартемьяновой. На ее памятнике следующая надпись: «Схимонахиня Афанасия, в мире Варвара Львовна Мартемьянова, род. 21 Августа 1790 г. Скончалась 9 Марта 1866 г., проживши в честном вдовстве 30 л., из коих последние 6 лет провела при монастыре, где приняла полное пострижение. Отличительные ее качества: добродушие ко всем, радушное гостеприимство, кроткий и миролюбивый характер».
Впереди надгробных памятников о. Леонида и Желябужского, на месте, обнесенном чугунной решеткой, погребены два родные брата Иван и Петр Васильевичи Киреевские. На могиле первого из них, усердием его супруги, поставлен небольшой четырехсторонний чугунный памятник с таким же крестом; на памятнике надписи:
1) Надворный Советник И. В. Киреевский, родился 1806 года Марта 22 дня, скончался 1856 года июня 12 дня.
2) Премудрость возлюбих и поисках от юности моея. Познав же, яко не инако одержу, аще не Господь даст, цриидох ко Господу. Прем. 8:2, 21.
3) Узрят кончину праведника и не разумеют, что усоветова о нем Господь.
4) Господи приими дух мой!
Намять Ивана Васильевича Киреевского дорога для обители, потому что он был расположен искренней любовью к ней и к старцам ее; дорога для всех, близко знавших его, как человека, обладавшего редким сочетанием прекрасных качеств глубокого ума, с кротким и любящим сердцем. Несмотря на свое научное образование, которое, при всей гордости нашего века, может быть признано не за весьма многими из ученых по диплому, Иван Васильевич считал это образование недоконченным зданием и спешил увенчать его покровом сердечной веры. Растворенное солью неземной мудрости, слово отеческое, слово глубокое и, вместе, простое, слово «помазанное», вносящее мир и успокоение во всякую душу, жаждущую и алчущую правды и истины, это слово удовлетворило вполне его пытливый ум, и с той поры он посвятил себя всецело на то, чтобы отвлечь внимание своих ученых друзей от философских умствований Гегеля, Шеллинга и К°, этих «сокрушенных кладенцев» германской мысли, и обратить их внимание на, забытые одними и неведомые другим, источники «воды живой» – писания отеческие. Памятником этого периода его умственной деятельности остались (кроме не напечатанных трудов) две замечательные статьи: «О характере просвещения Европы и его отношений к просвещению России» (письмо к Гр. Е. Е. Комаровскому) и «О необходимости и возможности новых начал для философии». Первая из этих статей напечатана в Московском Сборнике 1852 года, а вторая – в Русской Беседе 1856 года.
Но И. В. Киреевского постигла почти та же участь, как И. В. Гоголя. С той минуты, как он заговорил с своими учеными собратьями не прежним языком, высказав им, не обинуясь, что свет и истина не там, где они ее искали доселе, что надобно начать учиться сызнова, и по знаменитому изречению мудрой жены XVIII столетия: «начать с Катехизиca» – друзья Ивана Васильевича, сказав, кто про себя, а кто и громко: «жестоко слово сие», пошли каждый своею дорогою; а он вскоре был отозван отсюда, «зане совершил в пределе земном все земное». Так же, как и на могиле Гоголя раздались поздние вопли сожаления о рановременной утрате, на обычную тему: как, зачем, отчего так неожиданно, внезапно, нечаянно? что за злая судьба постигает наших передовых? (А поживи еще немного, высказалось бы печатно то, что уже произнесено было в сознании: жаль, отстал от века). Ответом на эти вопросы немой судьбе служит слово Премудрого, начертанное на надгробном памятнике И. В. Киреевского, достойно оценившими благую перемену в образе мыслей покойного: «узрят кончину праведного и не уразумеют, что усоветова о нем Господь».
Верующие в загробную жизнь, и не смотрящие на смерть, как на переход к ничтожеству, или, как выразился один из германских мыслителей, «к разрушению уединения человеческого Я в чувство общения с целым природы»50, знают и веруют, что каждый христианин поемлется отсюда в самое благоприятное время для нашей загробной участи, в ту минуту, которую благость Божия находит самой удобной, для совмещения на нелицеприятном суде Своем правды с милостью. Что после сего значат наши языческие сетования на безжалостную судьбу? Если бы представльшийся мог сам возражать на них, в ответ на сожаление, что он не докончил своего полезного труда, он верно отвечал бы словами Авраама евангельскому богачу, напомнив им, притом, слова знаменитого учителя и отца церкви св. Киприана еп. Карфагенского: «кто не имеет матерью своею Церковь, тот не может иметь отцом Бога». Или, наконец, указал бы на слова Самого Спасителя дщерям Иерусалимским: себе плачете и чад ваших! Вот что, по мнению нашему, отвечал бы покойный ученым друзьям своим, если бы мог беседовать к ним с того берега; а ныне, его безмолвная могила не призывает ли их последовать его благому примеру: «познать яко не инако одержится премудрость, аще не даст Господь, и приити ко Господу».
Против средины алтаря соборной церкви, прекрасный памятник с решеткою; на вершине мраморной колонны, под навесом, поставлена урна с цветами, закрытая стеклянным колпаком. Надпись указывает: «Варвара Васильевна Былим – Колосовская родилась 1821 года августа 2 дня; скончалась 1886 года августа 21 дня».
Зная плачевную судьбу этой девицы, невольно остановишься с грустной думою перед ее надгробным памятником; невольно вспомнится перед ним известная эпитафия:
Прекрасное увяло в пышном цвете,
Таков удел прекрасного на свете.
Окончив, по общепринятому обыкновению, курс воспитания в одном из столичных пансионов, Колосовская возвращается в дом своих родителей; вместе с матерью посещает она благолепную обитель Оптину. Уединенное положение Пустыни, замечательный порядок иноческой жизни, стройный чин церковного богослужения, – все это вместе, сильно подействовало на пылкое, еще не охлажденное светскими удовольствиями, сердце девушки. Она делится своими впечатлениями с матерью, оканчивая разговор простосердечными словами: «ах! как бы я желала иметь в монастыре келью!» Потом, проезжая через Козельск, она видит похороны одной девицы – горожанки. По местному обычаю, гроб покойницы несли ее подруги в белых платьях с распущенными волосами. Колосовская, при встрече с этой погребальной процессией, со вздохом сказала: «как бы я желала, чтобы и меня так же похоронили!»
Дочь полковника, прекрасная и, притом, богатая невеста, в цвете юности помышляет о смерти и пленяется мыслью келейного уединения! …
Но кто знает сокровенное сердца человеческого? Ей! точию Дух Божий, вездесущий и всевидящий. Предчувствия могут опровергать те, которые никогда не заглядывали в собственное сердце.
Вскоре после этих двух случаев, Колосовская снова едет с матерью же в обитель Оптину, к обедне. В Козельске, при спуске с крутого берега на живой (плавучий) мост через Жиздру, лошади понесли, коляска опрокинулась в реку, и девицу, хотя, спустя только несколько минут вытащили из воды, но она была уже мертвой. Так исполнились вдруг оба ее желания; она получила вечную калию в благолепной обители Оптиной, и девицы несли ее гроб.
Против придельного алтаря пр. Пафнутия Боровского чудотворца, скромный памятник указывает место погребения благочестивой боярыни Марии из фамилии г-д Кавелиных, урожденной Нахимовой, (двоюродной сестры Синопского героя, адмирала П. С. Нахимова), скончавшейся 28 августа 1860 года на 58 году от рождения.
Любя душою обитель, в которой постригся один из сыновей ее, добродетельная старица навещала оную во все годовые праздники и имела обычай ежегодно говеть в ней во все четыре поста. Она желала и молилась, чтобы Матерь Божия сподобила ее быть погребенной в стенах монастыря, посвященного ее покрову. Матерь Милостивого Господа исполнила во благих желание усердной рабы своей. Мария, проведя в монастыре Успенский пост, почувствовала себя нездоровою и осталась поневоле. К водяной болезни, от которой она давно страдала, присоединилась простуда, сделалось воспаление и ускорило ход болезни. Больная на пятый день своей болезни вторично причастилась Св. Таин и готовилась на десятый день, причастясь еще, особороваться маслом, но накануне назначенного для сего дня, вдруг почувствовала приближение смертного часа и пожелала ускорить причащение Св. Таин. Позвали духовника. Пока он прибыл, по воле Господней, ангел смерти, как бы, отступил на время от болящей: руки охладели, в лицо бросилась кровь, но она была в полной памяти, благословила, рыдавшего у ног ее, сына – иеромонаха, передала ему ясно и твердо свою последнюю волю, относительно других отсутствующих детей, причастилась Св. Таин с чувством умиления. После сего, подозвав духовника, сказала тихо, но ясно: я чувствую теперь такую радость и сладость, которую не могу выразить никакими словами; затем, утешая сына, сказала: «Господь был ко мне так милостив, что в нынешнем году собрал около меня всех вас; мне более нечего просить у Него здесь». Взглянув на него взглядом, которым, казалось, хотела, вместе с угасавшей жизнью, перелить в его сердце всю полноту своей любви к нему, склонила голову на грудь и уже более не поднимала ее. Вошел старец, которого советам она следовала неуклонно во всю жизнь свою, но она уже не могла отвечать на его приветствие; она скончалась, сидя в креслах. Тихо, без малейшего знака страдания, угасала в ней жизнь, угасала, как догоревшая свеча, как лампада, в которой иссяк елей, ее поддерживающий. Она уважала всех монашествующих, как ангелов Божиих, и вот, пять иеромонахов Господь послал быть свидетелями ее блаженной кончины, которую старец о. Макарий назвал преподобнической. Отпевание тела усопшей о Господе совершено было о. архимандритом соборно с 10-ю иеромонахами и 1 священником. К этому же дню прибыли за 12 верст, по собственному усердию, все крестьяне и крестьянки из имения мужа покойной, чтобы отдать последний долг своей «доброй барыне», а до погребения отслужили общую, по ней, панихиду. Трогательно было видеть их усердие и непритворные слезы. Радостно было слышать их простые рассказы о покойной: как кого она поддержала тайно, (чтобы оградить его от зависти других), во время нужды, неурожая или пропажи лошади; как у той спасла от смерти единственного ребенка своими материнскими, о нем, попечениями в болезни. Монашествующие, с родными усопшей, с уважением проводили мать своего товарища до могилы, ублажая ее добродетельную жизнь и желая себе столь же мирной и блаженной кончины, какой удостоил ее Господь, за благое делание и терпеливое несение креста своего. Блажени милостивии, яко тии помиловани будут. Сеющии слезами, радостию пожнут.
На северо-восточной стороне Введенского собора группа прекрасных памятников незабвенных благотворителей Оптиной Пустыни и скита, козельских почетных граждан Брюзгиных. Два памятника стоят рядом, у самого порога северного входа в собор. Под одним из них погребено тело Д. В. Брюзгина, который в 1821 г., как благотворениями, так и влиянием своим содействовал о. Моисею и отцу Антонию, при основании и устроении скита, и потому должен почитаться, как один из первых его благодетелей. На его памятнике следующие надписи: «Здесь покоится тело, в Бозе почившего, раба Божия, мануфактур-советника и почетного гражданина Дмитрия Васильевича Брюзгина, родившегося февраля 8 дня 1775 года, а скончался июня 11 дня 1841 г. Господи, упокой душу его в селении праведных. Боже милосердый, в руце Твои предаю дух мой, не вниди в суд с рабом Твоим, не воздаждь ми по делом моим, яко раб Твой есмь аз. Ты зришь мои немощи, спаси мя, ими же веси судьбами».
Под другим памятником, тело его супруги, Марфы Семеновны Брюзгиной. На памятнике надписи: «Здесь погребено тело, в Бозе почивающей, рабы Божией Марфы, жены козельского почетного гражданина Дмитрия Васильевича Брюзгина, скончавшейся 26 дня сентября 1887 года. Милосердый Христе Боже, со святыми упокой душу ея!
В надежде воскресения, молю вас отцы святии, братия, сродницы, друзи, и вси мимоходящии, воззрите на гроб мой и помолитесь ко Всевышнему Премилосердому Богу и Пресвятой Владычице Богородице о оставлении моих прегрешений.
Упокой Господи душу рабы Своея!»
Близ этих могил похоронены: Александр Дмитриевич Брюзгин, скончавшийся 20-го февраля 1801 года, супруга его Ольга Ильинишна, скончавшаяся июня 1859 года, и другие члены семейства Брюзгиных.
Между Введенским собором и церковью пр. Марии Египетской, прежде было общее братское кладбище. Впоследствии же, за многочисленностью братства, для младшей братии и странников, умирающих в обители, отведено новое кладбище на южной стороне монастыря за оградой; а здесь хоронятся только старшие из монашествующих. Если рассказывать историю каждой могилы, то можно удивиться благости Божией, не оставляющей милосердием своим работающих Ему, и подающей во благовремении утешение за претерпленные скорби. Приведем здесь некоторые из надгробных надписей и скажем несколько слов о более замечательных отцах и братиях.
«Здесь погребено тело в мире скончавшегося о Господе, монаха Павла, 1836 года апреля 2 дня, в четверток светлой седьмицы на 24-м году от роду. Удостоился напутствия всех таинств св. церкви, и в надежде жизни вечной, милосердием Божиим, нам дарованной, спокойно отошел ко Господу. Три года жил в обители и служил примером кротости, сносил с терпением долговременную болезнь, без ропота. Родом из Щигровских дворян, фамилии Труновых. Вечная ему память!»
«Под сею доской погребено тело монаха Гавриила, скончавшегося 1843 года 11 апреля, в первый день Пасхи с напутствованием всех таинств церкви, на 22-м году от рождения. Был долго болен и уснул спокойно, как блаженным сном, в надежде воскресения и жизни вечной. Города Мценска из граждан, по фамилии Домогацких.
В семилетнее пребывание свое в монастыре никого не оскорбил, жил в обители, как странник, хранил молчание, был послушлив и почтителен ко всем, кроток и благоумилен; имел великое воздержание в пище; к церкви был примерно усерден; во всем открывал свою совесть пред старцем и неуклонно исполнял его советы. Болезнь свою переносил с терпением и благодушием. Скончался вмале, исполни лета долга».
Вблизи монаха Гавриила покоится смиренный послушник Николаша – ангел Божий, человек небесный. Проста и кратка история его жизни. Он был из дворян, по фамилии Иванов; лишился родителей своих еще в младенческом возрасте; воспитание получил в Москве, в сиротском заведении г-на Набилкова. Окончив курс наук, с достижением 16– летнего возраста, выпущен был из заведения и, тотчас, последуя влечению сердца, отправился на жительство в Симонов монастырь; но тамошний настоятель, архимандрит Мельхиседек, посоветовал юноше искать спасения в Оптиной Пустыне51 и направил его сюда, снабдив рекомендательным письмом к отцу игумену Моисею. Николай был принят на искус и прожил в Оптиной Пустыни, с небольшим, год. С самого поступления в обитель, открылась в нем чахотка. Несмотря на слабость здоровья, он исполнял, возлагаемые на него послушания, с должным рачением и со страхом Божиим, и отличался особенною кротостью, молчаливостью, усердием к церкви и преданностью духовному своему старцу. Замечательна досточудная его кончина. Когда приближался он к смерти, у одра его находился духовник Пустыни, иеромонах Макарий, и еще три брата. Николай был в памяти, но мокрота давила его грудь и мешала говорить. Духовник рассказывал ему о кончине многих, блаженно уснувших, чему он сам был свидетелем; потом приказал иеродиакону Евфимию читать отходную; но она не была окончена, когда духовник сказал: «подайте свечу, он кончается!» Тяжелое дыхание прервалось. Свеча дана в руки умирающему, который, вдруг, быстро открыл глаза. Ясно было для предстоящих, по выражению лица его, что он созерцает видение; смотрит благоговейно, со страхом и трепетом; потом улыбка на устах его обозначила видение благодатное, и, вслед за тем, душа юноши переселилась в вечность, оставив на лице его печать, небесного к нему, благоволения, райскую улыбку. Скончался 28 мая 1845 г. на отдание Пасхи. Все сии три благочестивых брата жили при кельях отца игумена Моисея.
Далее, к западу, могила монаха Порфирия. Из надписи на чугунной плите видно, что он родом из дворян Орловской губернии, Елецкого уезда, в миру – Петр Александрович Григоров, отставной поручик конной артиллерии; поступил в монашество, первоначально, в Богородицкий Задонский монастырь, где пользовался духовными советами блаженного затворника Георгия; оттуда, по совету своего наставника, поступил в 1834 году в Оптину Пустынь, пострижен в 1850 году, 47-ми лет от роду. Почил о Господе в 1851 году марта 15 дня, оставив по себе благую память в обители, особенно, изданием «Писем» Задонского затворника Георгия, имевших уже несколько выпусков и пользующихся заслуженной известностью в духовно-нравственной литературе. Кроме сего, им изданы жизнеописания: схимонаха Феодора, старца и настоятеля Санаксарской обители Феодора Ушакова, Петра Алексеевича Мичурина, монаха и пустынножителя Василиска, и другие назидательные статьи. О. Порфирий отличался веселостью характера и готовностью всегда и всякому помочь, чем мог. В жизни своей перенес много различных скорбей. Замечательно, что в предсмертной болезни своей он имел извещение о близкой кончине: ему трижды являлся во сне, скончавшийся за шесть лет перед тем, Николаша, (к которому, при жизни его, о. Порфирий оказывал особенное благорасположение) и говорил ему, чтобы он готовился к исходу из сей жизни. А накануне своей кончины, получил от Троекуровского затворника о. Илариона рубашку, в которой и скончался через несколько минут, по приобщении Св. Тайн.
Монах Захарий. На могиле – чугунная плита с надписью: «на сем месте погребено тело монаха Захарии (Иаков Федоров Кольцов); уроженец Тульской губернии села Дедлова, скончался 1855 года июня 18 дня, 32 лет от роду». Прибавим к сему, что он почти взрос в обители; поступил в нее в юных летах с отцом своим (Иеросхимонахом Феодотом). Отличался трудолюбием и смиренным нравом, за что и заслужил от братии всеобщую любовь, а от Господа мирную и безболезненную кончину.
Монах Евфимий. На памятнике, поставленном над ним, изображена следующая надпись: под сим памятником погребен раб Божий монах Евфимий; скончался на 50-м году от роду 1858 г. января 20 дня. Сей монах Евфимий был уроженец г. Ростова Ярославской губернии, из купеческого сословия, Евграф Иванов Байдалов; в 25-тилетнее пребывание свое в обители любитель был келейного уединения, а также и церковной службы не оставлял никогда и все состояние свое, какое он имел, принес Богу в жертву, с упованием на Его милосердие.
Монах Савватий. На могиле – чугунный крест на пьедестале, с надписью: «На сем месте погребено тело монаха Савватия, в мире Спиридон Авксентьевич Ермолаев, из чиновников города Орла: скончался 1856 г. октября 24 дня, 64 лет от рождения. Был келейником притружденного и больного старца, игумена о. Антония, за которым ходил с усердием и сыновней любовью».
Схимонах Порфирий, из черниговских дворян, в мире Павлин Филиппович Жадкевич, жил в обители 15 лет, проходя усердно послушание библиотекаря. Смирение, приветливое обращение с братией и понуждение себя на все благое были отличительные его качества. Скончался 15-го Декабря I866 г. на 37-м г. от роду.
Монах Сергий Александрович Шульгин, сын известного московского обер-полицмейстера, жил в обители около 20-ти лет, проходя разные послушания, скончался в день Богоявления, в 3 часа пополудни 1865 г. на 53-м году от роду.
Близ церкви пр. Марии Египетской похоронен иеромонах Виталий, скончавшийся на 69-м году от роду 28-го Мая 1864 года; из Нижегородских купеческих детей, в мире Василий Николаевич Адинцов; обучался в гимназии. Сначала поступил в 1833 г. в Оранский Богородицкий монастырь близ Нижнего Новгорода, где принял пострижение в монашество и произведен в иеромонаха и казначея. Оттуда переместился в Оптину Пустынь под духовное руководство старца о. Леонида; но, избегая духовнической должности, не пожелал здесь остаться и перешел в Костромскую епархию, в скит Надеевской Пустыни к известному старцу, о. Тимону. Там, по смерти старца, был строителем оного скита. Оставив строительскую должность, переместился в Киево-Печерскую лавру, где был некоторое время в должности благочинного. Оттуда предпринимал путешествие в Иерусалим, для поклонения св. местам. Возвратившись в Россию, о. Виталий поступил в Сергиевскую лавру, где много лет был духовником Хотьковского девичьего монастыря. Получивши от простуды сильную глухоту, он находился при лаврской больнице; а в 1860 г. опять перешел в Оптину Пустынь, за штат, на больничное положение. Росту о. Виталий был среднего, худощавый, седой, почти безбрадый. Нрава был доброго, братолюбивого; имел твердую память; любил, особенно, упражняться в чтении священных книг и в беседах повторял приличные тексты; держался правдивости с уступчивостью, простоты во всем и примерной бережливости. Келейные вещи имел самые необходимые и малоценные и, вообще, жил, как странник на земле. Скончался мирной христианской кончиной с напутствием всех Таинств.
На южной стороне обители, за Казанской церковью в прежнее время погребали странников, умерших в обители, а также похищенных смертью внезапно вблизи монастыря, как-то: умерших несчастной кончиной от зверей, или, приплывших к обители, утопленников и проч. Здесь, среди могил, обросших травою, бросается в глаза чугунный пирамидальный памятник с надписью: «На сем месте предано земле тело действительного статского советника Ивана Ивановича Пеллисиера, родившегося 1763 года июля 3 дня в Швейцарии, в Вадском кантоне, скончавшегося февраля 20 дня 1813 года». По какому случаю прах иноверца Пеллисиера был погребен в православной обители, неизвестно. Полагают, что он был директором лесного училища (на 80 воспитанников), существовавшего в лесистых окрестностях Козельска с 1805 по 1814-й год, в котором оно, вероятно, за смертью своего директора, переведено в Петербург.
На южной стороне обители за садом, окружающим ее с юго-восточной стороны, устроено в 1858 году, как мы уже упомянули, новое кладбище для младшей братии и странников, умирающих в обители, под которое отведена часть леса. На расчищенном месте разведен сад. В середине – небольшая каменная церковь во имя всех святых (о которой сказано при обзоре монастырских храмов); построена в 1864 г. на сумму, завещанную для сего благочестивой девицей Екатериной Александровной Поливановой. Близ церкви, деревянная часовня в византийском вкусе, где и погребено тело Е. А. Поливановой. Она скончалась, в бытность свою в сей обители на богомолье в 1859 г. 29 августа блаженной кончиной, которая произвела глубокое впечатление на всю обитель, показав, сколь благ и милостив Господь к правым сердцам, и сколь блаженны те, которые, восприяв от юности ярем послушания, под руководством опытного старца, возращают в себе нетленные плоды послушания и смирения.
* * *
46
Жизнеописание старца иеросхимонаха Льва готовится к печати.
47
Жизнеописание его издано особой книгой в 1861 г. под заглавием: Сказание о жизни и подвигах, блаженной памяти, старца Оптиной Пустыни иеросхимонаха Макария. Москва. 1861 г.
48
См. брошюру: Рассказ очевидца о действиях Преосв. Иакова по обращению раскольников Саратовской губернии. 1832–1839. С.-Петербург. 1862.
49
Эти слова Пс. 74:3, о. Антоний любил часто повторять в назидание другим.
50
Некто Квандт, в, изданной в Дрездене, брошюре «Знание и бытие».
51
Родного брата своего, желавшего поступить в монастырь, о. Мельхиседек так же не принял к себе, а отослал в сию Пустынь. Это расположение его к обители объясняется, между прочим, тем, что он сам полагал здесь начало своему иноческому житию.
X. Настоятели Оптиной Пустыни
Иеромонах Феодорит, строитель, упоминается в выписке из Козельских писцовых книг 1629,1630 и 1631 годов.
Иеромонах Исидор, строитель, упоминается в выписи и грамоте, данных Пустыни от царя Феодора Алексеевича в 1675 и 1680 годах.
Иеромонах Дорофей, строитель, упоминается во вкладной книге под вкладом царевны Софии, в 1688 году.
Иеромонах Серапион, строитель, упоминается в надписи на Минеи праздничной, пожертвованной от архимандрита Белевского Спаса-Преображенского монастыря Иова, в 1698 году; также, и в Синодике записан род его.
Моисей, игумен, упоминается во вкладной книге и в деле о монастырской мельнице, под 1703 и 1704 годами. Но всем соображениям, он был первым игуменом обители.
Дорофей, игумен, упоминается в выписи, данной монастырю на владение сенными покосами, по указу царя Петра Алексеевича в 1709 году. Как из этой выписи, так и из других монастырских актов заметна похвальная ревность о. Дорофея к пользе обители, а челобитная к царю Петру обнаруживает в нем человека, сведущего в делах.
В разных местах вкладной книги упоминаются еще четыре настоятеля первой половины ХVIII столетия.
Иоасаф, игумен, под 1716 годом.
Леонид, игумен, под 1717 годом.
Между 1724 и 1726 годами монастырь был упразднен. Перед упразднением обители, как видно из одного акта, настоятельство в ней было строительское и последним строителем, по-видимому, был, упоминаемый там же, иеромонах Леонтий; он же трудился и при восстановлении Пустыни в 1726 году.
Сергий, строитель, под 1728 годом.
Авраамий, строитель, под 1731 годом.
Пафнутий, игумен, упоминается в монастырских делах под 1760 годом.
С сего времени, все настоятели последовательно упоминаются в консисторских указах, хранящихся в архиве обители.
Моисей, игумен, 1762 г., поступил по указу Амвросия, архиепископа Сарского и Подонского.
Филагрий, игумен, 1763 года. При нем последовало положение о духовных штатах, и Оптина Пустынь оставлена последней из семи заштатных монастырей Крутицкой епархии с настоятельством строительским и 7-ю монашествующими.
Никанор, строитель, определен 1765 года, ноября 18, из иеромонахов Пафнутьева Боровского монастыря, по указу преосвященного Амвросия, архиепископа Крутицкого и Можайского; преставился в обители 1768 года, марта 27.
До назначения нового настоятеля, должность сию исправлял казначей обители, иеромонах Серапион.
Аристарх, игумен, определен 1770 года декабря 3, по указу Сильвестра, епископа Крутицкого и Можайского; вместе с тем, повелено ему быть главным управителем дел в Козельском духовном правлении. Из духовного звания, родился в Арзамаском уезде, селе Шупове. Посвящен во диакона во град Арзамас в приходскую церковь Живоначальной Троицы, по благословению преосвященного Питирима, архиепископа Нижегородского, в Москве, преосвященным Арсением, митрополитом Фиваидским 1733 года июля 31 дня. Пострижен в монашество 1749 года во Владимирском Спасском Златовратском монастыре, по повелению Платона, епископа Владимирского, игуменом Иринархом. Будучи иеродиаконом, находился сперва во Владимирском архиерейском доме по 1751 год; потом занимал казначейскую должность в Цареконстантиновом и Боголюбове монастырях с 1751 по 1759; а с 1759 и по 1761 год находился во Владимирском семинарском Богородицком монастыре и в бывшей семинарской конторе присутствующим. По посвящении же во иеромонаха, в Крестовой Благовещенской церкви преосвященным Антонием, епископом Владимирским, с 1761 года определен казначеем во Владимирском архиерейском доме; в 1762 году произведен во игумена Боголюбова монастыря, с исправлением прежней казначейской должности по 1764 год; с 1765 по 1766 год состоял присутствующим во Владимирской духовной консистории; в 1767 году, за немощью, уволен от управления Боголюбовым монастырем и определен в Цареконстантинов монастырь на иеромонашескую порцию, где и оставался до назначения игуменом в Оптину Пустынь, т. е. до 1770 года; скончался здесь в 1775 году. Достоин особой памяти за неусыпное попечение о поддержке и устройстве обители, которое, если можно так выразиться, продлило существование ее до той эпохи, когда внимание преосвященного Платона и труды незабвенного Авраамия приготовили ей настоящее, цветущее состояние.
Иеромонах Феодосий, строитель, определен 1775 года января 23 дня из экономов Крутицкого архиерейского дома, с исправлением экономской должности, впредь до указа, который последовал 19 октября того же 1775 года. Скончался ли он в обители или переведен на другое место, не знаем; только из бумаг видно, что в 1779 году место строителя в Оптиной Пустыни занимал.
Иеромонах Корнилий, бывший преемником Феодосия и по экономской должности; но в ноябре 1780 года Корнилий, согласно его желанию, возвращен к прежней экономской должности.
Александр, строитель, назначен 1780 года декабря 22 из иеромонахов Александро-Невской лавры; скончался в 1782 году.
Иеромонах Корнилий, из экономов Крутицкого архиерейского дома, вторично определен в строители Пустыни, по указу от 25 июля 1782 года, с исправлением и экономской должности.
Иеромонах Николай, строитель, из наместников Пафнутьева Боровского монастыря назначен 26 октября 1782 года, но, по прошению его, в 1783 году февраля 1 дня, за слабостью здоровья и преклонностью лет, от сей должности уволен и оставлен на покое в своем монастыре. Пустынь же оставлена под смотрением Боровского архимандрита Сильвестра и Оптинского казначея, иеромонаха Арсения.
Андрей, строитель, определен 1783 года мая 31 дня из иеромонахов московского Чудова монастыря, а в 1789 году, января 29, за старостью лет, уволен на покой в Троицко-Сергиеву лавру, в число больничных.
Иоасаф, строитель, определен 1789 года января 29 дня из Давидовой Пустыни, где также находился в строительской должности. Выбыл в Москву.
Антоний, строитель, с 1792 года, из иеромонахов Песношского монастыря. Выбыл в Москву.
Иосиф, строитель, определен 1795 года февраля 1 дня из иеромонахов Песношского монастыря с тем, чтобы быть ему, как сказано в резолюции митрополита Платона, «под наблюдением и распоряжением Песношского настоятеля Макария». Ввел в обители устав и чиноположение Песношского монастыря. Уволен по собственному прошению, за слабостью здоровья.
Авраамий, игумен, приснопамятный восстановитель обители. Родом из мещан города Рузы; уволен обществом в монашество 1789 года, а определен указом в Песношский монастырь в число братства в 1790 году; пострижен в монашество 1791 года апреля 6; посвящен в иеромонаха 1792 года: назначен строителем в Оптину Пустынь в 1796 году; 1801 произведен во игумена в лихвинский Покровский Добрый монастырь, с управлением и Оптиным, но в том же году, за немощью, от управления Добринским монастырем отказался и начальствовал, по-прежнему, в Оптиной Пустыне в игуменском сане; скончался в сей же Пустыни в 1817 году января 14 дня. Как инок, он был спасительным образцом деятельной христианской жизни, за что стяжал нелицемерную любовь от собранного им братства и окрестных жителей, и до сих пор почитающих память благочестивого старца, служением панихид на гробе его.
Маркелл, строитель, избран в сию должность из братства обители; был временно экономом в Калужском архиерейском доме, с 1808 по 1810 год; а в 1812 году, по просьбе притружденного Авраамия, назначен ему в помощники, «во всем, относящемся до экономии и устройства обители». В 1819 году, согласно его желанию, уволен от настоятельства и перемещен в число братства Тихоновой Калужской Пустыни.
Даниил, игумен, поступил в 1819 году из экономов Калужского архиерейского дома; в 1825 году произведен в архимандрита в Покровский Добринский монастырь, а из оного – в Трубчевский Чолнский, где и скончался. В его настоятельство устроен при обители скит и введен устав Коневской обители, по благословению преосвященного Филарета, епископа Калужского и Боровского.
Моисей, архимандрит, муж, исполненный духовной мудрости, незабвенный для Оптиной Пустыни своими неусыпными трудами и попечением о ней, при содействии старцев, иеросхимонахов Льва и Макария, приведший обитель в цветущее состояние, как во внутреннем, так и во внешнем ее виде. Родом из московских купцов Путиловых. Родился 15 января 1782 г. Оставив мирское житие, 1805–1808 г. жил в Саровской Пустыни. С 1809 по 1811 г. – в Свенском монастыре Орловской епархии; потом более 10-ти лет проводил пустынное житие в Рославских лесах, 7-го июня 1821 года, по приглашению преосвященного Филарета, бывшего епископа Калужского и Боровского, прибыл с небольшим братством в Оптину Пустынь и назначен начальником в, устроенный его трудами, при обители, скит. 1822 г. июня 3 дня пострижен в мантию; того же года декабря 24 посвящен в иеродиакона, а 25-го – в иеромонаха, и сделан общим духовником братии скитской и монастырской. 1825 г. определен в должность строителя Оптиной Пустыни преосвященным Филаретом; в 1826 году утвержден строителем от преосвященного Григория; 5 сентября 1837 г. произведен во игумена преосвященным Николаем, епископом Калужским и Боровским, а в 1841 г. награжден наперсным крестом. В 1853 году, 12 июля, вследствие представления преосвященного Григория II, епископа Калужского и Боровского, по указу Святейшего Синода, с Высочайшего соизволения, возведен в сап архимандрита; а в 1859 г. мая 2 дня сопричислен к ордену Св. Анны 2-ой степени. В 1862 г., в предсмертной болезни, 6-го июня принял пострижение в великую схиму, а 16 числа мирно почил о Господе. Был начальником устроенного им скита 4 года, потом настоятелем сей обители 37 лет: в иноческом звании провел 57 лет; а всего жития его было 80 лет и 5 месяцев.
Исаакий, игумен, из Курских почетных граждан, в мире – Иван Иванович Антимонов, настоятельствует в Оптиной Пустыни с 1862 года.
XI. Замечательные мужи, жившие в Оптиной Пустыни
От трехвекового периода, протекшего со времени основания Оптиной Пустыни, до ее возрождения, в начале текущего столетия, до нас не дошло никаких материалов для настоящей главы. Имена почивших о Господе братий сей обители остались лишь на листах древних ее синодиков, для всякого поминовения в роды родов, и, без сомнения, из числа их многие вписаны и в ту великую книгу жизни, которая некогда будет читана вслух неба и земли.
Из полувекового же периода обители, протекшего от возрождения ее и до наших времен заимствуем, для помещения здесь, жизнеописания некоторых иноков, подвизавшихся в сей обители, а также и приснопамятных мужей, избравших Оптину Пустынь местом молитвенного успокоения после своей притружденной жизни52.
1. Архимандрит Мелхиседек
Замечательный старец этот пребывал на покое в сей обители 17 лет и скончался на 80 году от рождения, в 1841 году апреля 15 дня. Начально поступил он в Николаевский Песношский монастырь в 1782 году, где и пострижен в монашество 1786 года славным архимандритом Новгородского Тихвинского монастыря Игнатием. В том же году посвящен во иеродиакона и иеромонаха, а в 1788 году переведен в Тихвин монастырь, где был ризничим. В 1791 году взят в ту же должность в Александро-Невскую лавру. Находясь здесь, между прочим, в 1794 и 1795 годах, он имел поручение переделать на ризницу придворный гардероб покойной Императрицы Елисаветы Петровны, для отсылки в, обращенные из унии, церкви четырех епархий. 1795 года произведен игуменом в Николаевский Моденский монастырь и оставлен наместником лавры. Впоследствии, в сане архимандрита, был настоятелем трех знаменитых монастырей: Ставропигиального Ростовского Яковлевского, потом Спасского Арзамасского и, наконец, Суздальского Спасо-Евфимиевского. В последнем, за отличное прохождение своей должности и благоразумное содержание арестантов в годину искушения для России (в 1812 и 1813 годах) Высочайше награжден орденом Св. Анны 2-й степени. Отказавшись, за немощью, от настоятельской должности, о. Мелхиседек в разное время проживал на покое во многих монастырях, но с 1824 года и по день кончины в 1841 году, имел постоянное жительство в Оптиной обители.
Жизнь старца достопримечательна по многим обстоятельствам пройденного им 80-летнего поприща. О. Мелхиседек, уроженец Курской губернии, принадлежал к купеческому сословию уездного города Белгорода. Наставленный родителями в правилах практического благочестия, он, уже с поступлением в монашество, и, притом, собственными трудами, достиг того духовного и общественного образования, которое руководило его в восхождении по степеням духовной иерархии. Этому немало способствовало то обстоятельство, что он живал долгое время с знаменитыми духовными мужами, прославившими наше отечество. Так, первоначально, находился он при славном Тихвинском архимандрите Игнатии; был много лет наместником лавры при достославном, богоугодном митрополите Новгородском и Санкт-Петербургском Гаврииле и пользовался его постоянной доверенностью. Знал лично и удостаивался беседы св. Тихона, епископа Воронежского и Елецкого.
Вот с какими мужами обращался о. Мелхиседек! От них-то занял он многое благопотребное на пользу души своей, как то: простоту жизни и смиренное мудрование. Архимандрит Мелхиседек, несмотря на преклонные лета, до самой кончины сохранил твердую память и зрелый рассудок. Рассказывал умно и красноречиво о разных обстоятельствах своего времени. Будучи, по званию наместника лавры, близким человеком к митрополиту Гавриилу, он имел случай познакомиться у него с большей частью вельмож блестящего Двора Императрицы Екатерины II. Многие из них удостаивали о. Мелхиседека своего расположения и неограниченной доверенности; вот причина, почему придворная и частная жизнь вельмож были ему хорошо известны! Рассказы его, правдивые и одушевленные, могли бы послужить важным материалом для историка века Екатерины Великой.
Последующие времена не менее были известны старцу. Управляя Ростовским Яковлевским монастырем, (где почивают мощи святителя Димитрия, Митрополита Ростовского), он имел случай познакомиться с фамилией графов Зубовых, которые, проживая в то время в своих ярославских деревнях, часто посещали вверенную ему обитель. Графиня Наталья Александровна Зубова, дочь великого Суворова, была духовной дочерью о. Мелхиседека. Граф Петр Васильевич Завадовский и Николай Петрович Шереметев удостаивали его своей дружбы. Когда у последнего родился единственный сын, граф Дмитрий Николаевич, то благодарный отец, тотчас, уведомил о сем о. Мелхиседека особым письмом и просил во изъявление его признательности ко Господу, соорудить в Ростовском Яковлевском монастыре соборный храм святителю Димитрию, который и ныне наружным великолепием, и внутренней отделкой украшает сию обитель. Деньги на построение сего храма отпускались по требованию о. Мелхиседека из вотчинной конторы близлежащего графского села Поречья, и требования эти, по приказанию графа, исполнялись без всякого замедления, так же точно, как его собственные. Покойный граф сыпал деньги на богоугодное дело щедрою рукою, не требуя никакого отчета от архимандрита. Достаточно будет заметить, что Николай Петрович рассердился, когда почтенный о. Мелхиседек, по совершенном окончании храма, представил ему подробный отчет употребленной им на сей предмет суммы. В 1836 году архимандрит Мелхиседек, находясь уже на покое в сей Пустыни, вручил ехавшему в Петербург за сбором милостыни на монастырское строение монаху Иоанникию вышеупомянутое письмо к нему от графа Николая Петровича Шереметева, с уведомлением о рождении сына графа Димитрия Николаевича; о. Иоанникий доставил это письмо графу Д. Н. Шереметеву, и он, прочтя его, щедрою рукою подал милостыню Оптиной Пустыни, в синодиках которой издавна записан род его.
Любимец покойного Государя Императора Александра Павловича, бывший министр духовных дел, князь А. Н. Голицын, был также искренно расположен к старцу Мелхиседеку и вел с ним переписку. Многие архипастыри свидетельствовали ему письменно свое внимание и духовную любовь.
Последние годы своей жизни, притружденный старец провел в Оптиной Пустыни. По собственному его выражению (в духовном завещании), «тихо и мирно» успокаивался он здесь, окруженный любовью и приязнью всего честного братства. Также тихо и мирно сошел в могилу, удостоившись напутствия всех Христовых Таинств и оставив вечную память во всех знавших его, особенно, в иноках Оптиной обители, как ближних свидетелях его богоугодной жизни и блаженной кончины. Погребен против Крестовоздвиженского придела Казанского храма. Он оставил по себе духовное завещание, которое, будучи необходимым дополнением краткой его биографии, в то же время, послужит и самым красноречивым изображением духовных свойств сего приснопамятного мужа.
Духовное завещание
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, Аминь.
Кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти (Пс. 88:49).
Я, многогрешный архимандрит, схимник Мелхиседек, в течении лет жизни моей, всегда поучался в сих, св. пророка и царя Давида, словах, наконец, по благости Божией, достиг и до преклонных уже ко гробу лет. В сих летах, несомненно, остался мне один только шаг до гроба, или одна минута до смертного часа. Вся во власти Божией суть. Но да не приидет оный час смерти ко мне внезапно, ибо и вестники уже присланы ко мне от Всемилостивого Бога и Спаса моего, кои суть: тупое зрение очей, тупое слышание ушей; прочие же чувства, дарованные мне от Создателя моего, благодаря Его благости, еще при мне суть, кроме удручающих меня почасту болезней и ослабления сил. Посему, рассудил я сделать сим духовным завещанием распределение, когда Господь Бог прекратит дни жизни моей, о предании земли бренного тела моего, земля бо есмь, в землю должен и отъити. В сем моем распределении, во-первых: поклонимся Тебе, Господу Богу и Творцу моему, славимому и поклоняемому, и благодарю Тебя, Творца моего и Вседержителя, за всеблагий и премудрый твой Промысл, что сохранил меня во всей жизни моей даже до сего дня невредима в вере и уповании на благость и милосердие Твое. Творче мой и Создателю, приими с миром душу мою в руце Твои, которую я получил от Тебя чисту и непорочну; но яко человек, чем в жизни моей оную осквернил, или словом, или делом, или помышлением, или вожделением, и всеми моими чувствами, волею или неволею, ослаби, остави, прости и помилуй, яко Благий, по безмерному Твоему милосердию и ради страдания Твоего, смерти и Пречистой крови Твоей, на кресте излиянной. Я всегда с верою лобызал, и ныне лобызаю Пречистые язвы Твои, и поклоняюсь Пречистым и Животворящим страшным Твоим Тайнам, помилуй мя ради Пречистыя Матери, Твоея, Ходатайницы нашея, предстательства ради бесплотных сил Небесных и Ангела хранителя моего, и всех святых, и прости мне вся согрешения моя, и не вниди, Господи Боже мой, в суд с рабом Твоим. Спаси мя по благости Твоей, веруяй бо в Мя, рекл еси, о Христе мой, аще умрет, жив будет. Да вменится вместо дел вера моя в Тебя, Боже мой, и да не лишиши мя Небесного Царствия Твоего; но да удостоиши мя быть вместе со святыми и избранными Твоими, угодившими Тебе. Аминь. По сем, прошу у всех и каждого христианского прощения, если кого в чем обидел или оскорбил; и, ежели меня кто чем-либо оскорбил, то всем от всего сердца моего прощаю.
Завещавая тело мое положить в простой гроб, не обитый и не окрашенный. По смерти же моей, прошу отца моего духовного, сей Богоспасаемой обители игумена Моисея и братию, отправить третины, девятины, сорочины, и, ежели будет не трудно, прошу читать и псалтырь сорок дней; до истечения трех суток, тело мое не погребать, ежели не окажутся знаки смертного тления.
По смерти моей, сродникам моим, в наследие имения моего, отнюдь, не вступаться и не входить ни во что, и не требовать от монастыря ничего, потому что оное, большей частью, состоит в книгах, которые завещаваю отдать в церковную библиотеку здешней Оптиной Пустыни. Прочие же вещи, по прилагаемому при сем реестру, отдаю в полное распоряжение отца моего духовного, игумена Моисея. Денег у меня на лицо по сие время не имеется. Из получаемого мною пенсиона, за употреблением моих надобностей, что оставаться будет по смерть мою и в Козельском градском казначействе пенсионные деньги, по день кончины моей, что причитаться будет, ему, отцу игумену, получить, и все употребить на Богоугодные дела, и на поминовение души моей.
Благодетелей моих, лично, и из отдаленности доказавших истинно христианское, ко мне, расположение, благотворением и милостию снабдевавших меня, от искреннего сердца моего – благодарю. Да воздаст им Господь сторицею в сем, и будущем веке.
Наконец, отца моего духовного, игумена Моисея и братию св. обители сея, в коей я с 1823 года, в преклонных уже моих летах тихо и мирно успокаиваюсь, за любовь и, приняв их ко мне, наиусерднейше благодарю. Да воздаст им Господь по безмерным Своим щедротам и в нынешней жизни, и в будущем веке. Прошу их и молю, да зряще мя, безгласна и бездыханна, помолиться к Премилосердому Богу о успокоении души моей! Премилосердый Господи! Ты чаяние всех благ, в Тебе убо полагаю все упование мое и убежище, и покой. Покрый и сохрани душу ничтожного раба Твоего, благослови и освяти благословением небесным, да тако, изшед настоящого жития невозбранно, пройду начала и власти тьмы Твоею благодатию и человеколюбием, и да узрю, и да насыщуся, внегда явитимися славе Твоей, и вниду в радость и божественный чертог оныя славы, идеже празднующих глас непрестанный и неизреченная сладость, и да буду воспевати имя Твое, купно со всеми святыми, от века угодившими Тебе, во веки веков Аминь.
2. Иеромонах Геннадий
18 марта 1846 года скончался в сей обители другой 73-летний старец, иеромонах Геннадий. Он был родом из московских купцов. Начально поступил в Спасопреображенский Валаамский монастырь в 1800 году, а из оного, в 1810, переведен в Александро- Невскую лавру, где и посвящен во иеромонаха. В 1812, 1813, 1814 и 1816 годах находился, для исправления священнослужения, на кораблях Балтийского флота, и, по свидетельству флотского начальства, «благороднейшим своим поведением, ревностным и благоговейным исправлением своей должности, оказывал всем служащим с ним, пример веры, и приобрел искреннее их почтение».
В 1817 году о. Геннадий назначен был для исправления священнослужения при греко-российской Иромской, что в Венгрии, церкви, находящейся над гробом, блаженной памяти, государыни, великой княгини Александры Павловны эрцгерцогини Австрийской. При отъезде к своему посту 21 января (1817 года), он имел счастье представляться Государыне Императрице Марии Феодоровне, и 22 того же месяца, по воле Государя Императора Александра Павловича, митрополит Амвросий возложил на него золотой наперсный крест.
О. Геннадий состоял в означенной должности с 1817 по 1822 год. Во время пребывания Государя Императора Александра Павловича за границею, в 1821 и 1822 годах в Лайбахе и Вероне (но поводу собравшегося тогда в Вероне европейского конгресса), старец вызван был из Венгрии для исправления Божественного служения в походной, Его Величества, церкви, причем, два раза удостоился быть духовником Государя. При отъезде к своему посту, о. Геннадий получил от, бывшего тогда начальником штаба Его величества, князя Волконского, два свидетельства, в которых сказано, что он, во время пребывания своего в Лайбахе и Вероне, приобрел всеобщее уважение, соответствующим сану его, примерным христианским житием.
В 1828 году о. Геннадий подал прошение о увольнении его, за болезнью, от занимаемой им должности. Вместе с увольнением, он получил на путевые издержки, от щедрот монарших, 200 голландских червонцев. При отъезде из Венгрии, старец имел честь представляться эрцгерцогу Австрийскому, Венгерскому Палатину Иосифу, и получил от него в подарок драгоценный бриллиантовый перстень.
В 1829 году, августа 13, т. е. уже по возвращении о. Геннадия в Александро-Невскую лавру, за долговременное и беспорочное его служение, как во флоте, так и в Венгрии, по болезненному его состоянию, Высочайше повелено производить ему в пенсион по триста семидесяти рублей ассигнациями в год из государственного казначейства. В 1831 году, во время свирепствования в Петербурге холеры, старец был отправляем в городские лазареты, для исправления треб над страждущими сею болезнью. За усердное исполнение этого поручения, была объявлена ему благодарность от высокопреосвященного митрополита Серафима. 1834 года, декабря 31 дня, он прибыл в Оптину Пустынь и пребывал в ней по день кончины, т. е. 18 марта 1840 г.
Итак, из 46-ти лет, посвященных на исключительное служение Господу в иноческом чине, о. Геннадий, по устроению всеблагого Промысла, почти 17 лет провел вне пределов своего отечества: с 1812 – 1817 г. посещал с нашими кораблями Англию, Францию, Швецию и Голландию; с 1817 – 1828 проживал в Венгрии и в эти 11 лет имел редкий случай посетить Италию в такое время, когда по поводу Венгерского конгресса, стеклись туда представители всех европейских держав. Простые рассказы его о виденном и слышанном за границею, отличались беспристрастием и скромностью, и имели тем большую цену, что старец смотрел на все глазами русского православного человека, не увлекаясь внешним блеском западной жизни.
Память Императора Александра особенно была священна для старца. Глубоко врезались в простом и добром сердце его слова благословенного, обращенные к нему перед исповедью в Лайбахе: «Забудь, что перед тобою Государь, и поступай, как с кающимся христианином». Рассказывая это, старец говорил со слезами: «воистину, смирение – высота!»
С удовольствием вспомнил он и то время, которое провел в радушном кругу, искренно любивших и уважавших его, моряков. К этому периоду его служения относится один замечательный случай, резко характеризующий старца. В одно время, когда офицеры, но обыкновению, собрались коротать время в кают-компании, случилось быть там и о. Геннадию. В пылу разнообразного разговора, молодежь позволила себе сделать несколько легкомысленных выходок против какого-то религиозного предмета. Услышав это, о. Геннадий встал с своего места и сказал им твердым голосом: «господа! отныне нога моя не будет в кают-компании: скорее, я перенесу от вас всякое личное оскорбление, нежели решусь слушать кощунство на счет того, что должно быть одинаково свято, как для вас, так и для меня!» Эти слова и убедительный тон, с которым они были произнесены, сильно подействовали на присутствующих: они поспешили успокоить любимого ими старца искренним раскаянием и дали ему честное слово впредь никогда не оскорблять его слух подобным разговором. Так-то благотворны и действительны слова истинного убеждения в устах служителя церкви!
В заключение всего сказанного об о. Геннадии, заметим, что он был гостеприимен, ласков, разговорчив, и до конца своей жизни любил телесный труд. Роста был высокого, плотен, говорил густым басом и в молодости певал хорошо на клиросе. Скончался в добром исповедании на 73 году от рождения.
3. Иеродиакон Палладий
Иеродиакон Палладий более 46-ти лет жил в Оптиной Пустыни; был старец строгого нрава и великий подвижник. Родом был из граждан г. Глухова. Сначала он поступил в Площанскую Пустынь; жил там с о. Макарием Ивановым, (который впоследствии был Оптинским старцем). На общем послушании, рассказывал о. Палладий, мы с о. Макарием ходили в лапотках. Нам выдавали лыки, и я сам плел лапти для себя и для о. Макария. В Площанской Пустыни о. Палладий был пострижен в рясофор и наречен Паисием; а после, случайно попал в Оптину Пустынь.
Когда пришел о. Палладий в эту обитель, не сохранилось сведений; указом же определен в число Оптинского братства 7-го Мая 1815 года при игумене Авраамии; в монашество пострижен 11-го Мая 1818 г., рукоположен в иподиакона 30 Августа 1830 г., во иеродиакона 13-го Мая 1831 г. Сначала он проходил разные послушания: жил в засеке на пчельне, потом на пасеке (где теперь скит); работал кирпичи, был поваром, хлебником, трапезным, экономом, пономарем: в последнее время был ризничим, библиотекарем и переплетал книги. Живши в лесной засеке, о. Палладий много перенес искушений от бесов, так, что хотел было оставить это место. Но он открыл об этом своему старцу, схимнику, отцу Иоанникию, духовными советами которого руководствовался; о. Иоанникий прочел над ним молитву и благословил его иконой Божией Матери, которую о. Палладий чтил до самой своей смерти; с тех пор, за молитвами старца, избавился от бесовских страхований.
Строгий блюститель подвижнических правил, о. Палладий очень любил читать жития и писания св. отцов и был, так сказать, пропитан духом их. Отличительной чертой его в монашестве, было строгое и неопустительное хождение в Божий храм. Устав с обрядовой стороны он знал так хорошо, что мог служить для всех примером. Так был бдителен над собою в этом отношении, что, внимавшие себе, брали его в образец, и, следя за ним во все службы, в продолжении целых десятилетий, никогда никто не мог заметить, чтобы он, задремав, не снял в положенное время камилавки, или не положил поклона, хотя имел две весьма больших грыжи. Никогда не прислонялся к стене, а, по немощи, опирался на костыль; по временам садился; но, как бы ни изнемогал, в неположенное время не сидел; также, строго соблюдал правило, когда класть жезлы, о чем даже очень редкие знают. Если кто, в особенности, из старших, не соблюдал уставных правил о поклонах в церкви, то он подойдет и скажет: «по уставу теперь не полагаются поклоны, а ты куда ж глядишь? Столько живешь в монастыре и не знаешь, что должен знать новоначальный». Или: «кто задремлет, должен положить десять поклонов среди церкви. Монах еще! Да!»
До окончания службы не дозволял себе выходить из церкви, разве только в старости и в случае крайнего изнеможения. От разговоров и сближения с женским полом он очень уклонялся; даже и в церкви, обыкновенно, мужчин становил в одну сторону, а женщин прогонял в другую, не взирая ни на кого. Он говорил: «не верь, брат, их слезам. У нас с ними брань до гроба. По слову св. Исаака Сирина: как в стекло бросишь камень, оно цело не будет, так и разговаривать с ними, цел не будешь».
В келью ни к кому не ходил и к себе никого не принимал. Исключения бывали редки. Нестяжание его было удивительное. В келье его ничего не было, кроме самого необходимого для монаха. Одежда у него была, также, самая необходимая, и праздничная, и будничная вместе, переменной не было. Но при такой скудости и в одежде, и келье, у него всегда соблюдались чистота и опрятность. Книги, какие у него были свои, все записаны были в монастырскую библиотеку. Денег у него не было. А, если какой благодетель, бывало, поусердствует ему сколько-нибудь денег, он тотчас купит какую-нибудь книгу, или отдаст их о. игумену, и то, укоряет себя за то, что взял их, – с неделю твердит: «Палладий нанялся жать чужое терние». Один помещик, бывший в Оптиной Пустыни, подарил ему дорогие карманные часы. О. Палладий взял их, но вечером он никак не мог от их стуканья заснуть; завернул их в тряпку, накрыл горшком и заснул. Пошел к утрене, но помысл замучил меня, говорил о. Палладий, как бы их не украли; вспомнил слова Спасителя: идеже будет сокровище ваше, ту и сердце ваше будет, и поскорей отнес их к своему благодетелю, сказав: «возьми, пожалуйста, их назад, они нарушают мой покой». Во всю свою жизнь о. Палладий избегал праздности: постоянно у него в руках было какое-нибудь дело. «За праздным монахом, говаривал он, десятки бесов ходят, а за тем, кто занят рукоделием – один».
Он весьма благоговел к слову Божию. Бывало, когда придет в переплетню и увидит, что на полу в небрежении валяется писанная или печатная бумага, то строго за это взыскивал и вразумлял трудившихся в переплетне братий. «Через такое небрежение, говорил он, нарушается уважение к святыне, так как в писанном и печатном часто встречается имя Божие».
Характера о. Палладий был самого твердого; редко можно было найти такой прямой и простой нрав, какой был у него. Речь его была самая простая; почти никому не говорил он «вы», а всем, попросту, «ты». В разговоре часто прибавлял слово «да». «Да! это не хорошо, не по-монашески. Да! монах должен быть осторожен. Монах есть свет для мирян; а тебе все равно. Да!» Слово о. Палладий имел твердое, склонявшее всех невольно слушать его. Он всем говорил правду и нисколько не стеснялся объяснять сделанную ошибку кому бы то ни было, новоначальному ли, или настоятелю. Был случай, что о. Палладий не побоялся и перед архиереем выказать свою прямоту. Один из бывших Калужских преосвященных (это было в 30-х годах), по переводе в другую епархию, был вызван в Петербург для присутствования в Св. Синоде, и просил знакомого ему Оптинского настоятеля прислать к нему кого-либо из Оптинских иноков в экономы на архиерейское подворье. О. Палладий и отправлен был в Петербург. Однажды, он, по обычаю своему, какой-то важной особе сказал что-то очень просто. Она принесла жалобу преосвященному на него. Преосвященный сделал ему выговор. О. Палладий отвечал: «Владыко святый! Да что с бабами-то путаться? Разве не знаешь, что они Предтече отрубили голову?» Преосвященный на эти слова оскорбился и хотел его устрашить. «Я, говорит, пошлю тебя под начал на Валаам». О. Палладий, как стоял, так и повалился преосвященному в ноги: «Владыка святый! Явите свою отеческую милость, пошлите меня туда. Вы такое мне окажете благодеяние, что по гроб буду за вас молить Бога». Владыка усмехнулся и сказал: «Я хотел волка устрашить лесом, а волка, как ни корми, он все в лес глядит». Чрез несколько времени о. Палладий был уволен в свою обитель.
При твердости и строгости характера, о. Палладий имел ум острый и, временем, подшучивал, приводя в пример Великого Антония и охотника53. Однажды, когда он был ризничим, приехали в Оптину из Калуги ректор семинарии и директор гимназии. Осмотревши ризницу, они спросили о. Палладия: нет ли у вас каких древностей? Он, не говоря ни слова, схватил их за одежду, вывел из ризницы и показал на стену, где был написан страшный суд, а в углу – страшилище, низвергающее души грешников в огненную бездну; подвел их к самому сатане и сказал: «вот это у нас самая старая древность; древнее ее нет. Его еще древние отцы называли древнею злобою».
Вообще, при видимой своей суровости, о. Палладий имел некоторые черты, едва, не детские. Строгое его монашеское лицо всегда озарялось приятной, добродушной, приветливой улыбкой. Если кто смирялся и вел себя скромно, любил того и шутил с ним, но больше, приводил случаи из Патерика или из отеческих писаний. Любил в ясную ночь смотреть на небо, на месяц и звезды, и знал годовое положение многих из них. Нередко задумываясь, говорил: «ну где эта звезда была целые полгода? А вот, опять явилась, и опять уйдет в свое место. Как все у Бога блюдет свой чин!» Но ученых рассуждений о светилах и явлениях небесных о. Палладий не любил. Бывало, кто-нибудь спросит у него: «Батюшка, правду ли говорят, что солнце стоит, а земля вертится? Или еще говорят про гром и молнию, что это от сгущения паров?» Он, немного подумает, помолчит и скажет: «да ты был там? Какое тебе дело, стоит ли солнце или вертится? Что тебе за надобность? А ты лучше подивись премудрости Божией, как Господь все устроил, всему повелевает, и все слушает Его; только человек вышел из повиновения. Ты сам не знаешь, что говоришь. Монахи оставили землю, полезли на небо, т. е. оставили плакать о грехах, а рассуждают о том, что совершенно нам не нужно».
На все о. Палладий смотрел с духовной стороны. Пойдет, например, иногда он в лес: всему удивляется, каждой птичке, мушке, травке, листику, цветочку. Подойдет к какому-либо дереву, сколько о нем разговору, сколько удивления, удивляется, как все повелением Божиим растет незаметно, как развертывается лист, как цветет цвет. Говоря об этом, о. Палладий вздыхает, прославляет Творца, как Он обо всем печется, о всем промышляет, всех греет и питает, а мы его забываем.
Иеродиакон Палладий скончался на 80-м году от рождения, 5-го Ноября 1861 года, со всеми христианскими напутствованиями, тихой и мирной кончиной.
4. Иеродиакон Мефодий
В одной из келий, при старой больничной Владимирской церкви, 24 года лежал замечательный страдалец, иеродиакон Мефодий. До поступления, назывался Михаил Георгиевич Шкломбовский; родом был из Польско-Малорусских шляхтичей (поселенцев Харьковской губернии). Прежде жил в Рыхловской Пустыни; в число Оптинского братства определен 12 июня 1825 г., 33-х лет от роду. Здесь он был пострижен в мантию и посвящен в иеродиакона. Был первым письмоводителем обители, при начальном ее устройстве о. Моисеем, прекрасно писал полууставом церковной печати и многих обучил писать. Также, проходил клиросное послушание и был, в сане иеродиакона, регентом певческого хора. В 1838 г., внезапно разбитый параличом, о. Мефодий лишился употребления ног; левая половина онемела совершенно; остальная рука тоже была бессильна, почти для всего, кроме возможности сотворить крестное знамение, да перебирать четки. Но особенно было дивно то, что язык его был связан для всего, кроме слов «да, да, Господи помилуй», которые произносил чисто, внятно, с живостью и умилением, в ответ на все вопросы. В этом недвижимом состоянии о. Мефодий находился, как выше замечено, 24 года. С начала болезни заметен был в нем некоторый упадок духа, но по прошествии первых пяти лет и до конца, старец с необычайным терпением и благодушием переносил свое страдальческое положение, всегда был кроток и весел, как дитя, встречая и провожая посещавших его, обычным: «Господи помилуй». Память имел свежую, и были ясные доказательства, что он помнил события своей жизни до болезни. Молитвенные правила вычитывал ему его келейный, и, когда тот ошибался, о. Мефодий останавливал его и пальцем указывал ошибку, повторяя: «Господи помилуй! да, да». Надобно было его видеть, когда в двунадесятые праздники братия из церкви заходили поздравить его и в утешение ему, как бывшему искусному регенту и певцу, пропоют, бывало, тропарь и кондак праздника: он исполнялся восторга, весь ликовал, то неясными звуками вторя поющим, то громко и ясно восклицая свое «Господи помилуй», и проливал радостные слезы, так, что присутствовавшим невольно сообщалось его восторженное состояние. Посещавшие сего страдальца, получали от него великую душевную пользу; один вид его болезненного положения, переносимого с ангельским терпением, всех назидал и трогал.
О. Мефодий почил о Господе 21 Апреля 1862 г. в субботу, в 6 часов утра. Вот как о его кончине писал о. игумен Антоний одному знакомому лицу:
«Великий страдалец наш, иеродиакон отец Мефодий, 21-го Апреля утром кончил подвиг свой, и переселился на вечный покой со святыми в небесные обители. А 24-го было торжественное провождение многострадального тела его в усыпальницу; и батюшка отец Архимандрит, со всеми иеромонахами и иеродиаконами, был в облачении. А теперь на гробе его горит неугасимая лампада. Он несколько раз был приобщен Св. Таин, и до исхода души был в памяти. На первый день Светлого Воскресения, после утрени, ходил я к нему христосоваться, и пели с ним вместе «Христос воскресе» – трижды, «Ангел вопияше, Пасху, плотию уснув, яко мертв». Чрезвычайно он тогда был весел и несколько раз принимался целовать меня. Слава Богу! Он совершил подвиг свой преблагополучно. А я о себе не знаю, что вам сказать. Помилуй меня, Господи, если я буду мученик безвенечный».
В последнее время прислуживал о. Мефодию монах Николай Иванов Новацкий, из евреев, до крещения называвшийся Вульф Абрамович, человек нрава кроткого, тихого, мирный и любовный ко всем. Он имел особенное усердие к о. Мефодию и взаимно пользовался его отеческим расположением и любовью. Замечательно, что о. Николай, заболевши, скончался в 40-й день по кончине о. Мефодия, даже в тот же самый час (утром в 6 часов).
5. Игумен Антоний
Игумен Антоний, в мире Александр Иванович Путилов, родился 9-го марта 1795 года, в г. Романове Ярославской губ. Призвание к монашеской жизни почувствовал еще в детском возрасте. Когда старшие братья его, Тимофей и Иона, оставили мир и поступили в Саровскую Пустынь, то и тринадцатилетний Александр хотел последовать их примеру, но, повинуясь воле отца, должен был до времени отложить свое намерение. В 1809 г., со старшим братом Кириллом, отправился в Москву, и года три был там комиссионером у откупщика Карнышева. В 1812 г., в годину народного бедствия, пришлось и молодому Александру подвергнуться испытанию. Он был ограблен неприятельскими солдатами, десять дней был в плену у французов, был очевидцем ужаснейших происшествий и сам много пострадал.
После 1812 года, Александру не вдруг удалось развязаться с миром. Прожив года три в Ростове, он в начале 1816 года оставил родных и тайно направил путь свой в Рославские леса Смоленской губ., где с 1811 года подвизался старший брат его Тимофей (о. Моисей) среди других пустынножителей.
В Рославских лесах Александр провел пять лет в великих трудах и подвигах иноческих, приняв в 1820 г. здесь келейно и монашеское пострижение, и наречен Антонием.
В 1821 году о. Антоний, вместе с братом своим о. Моисеем, по приглашению Епископа Калужского Филарета, перешли в Оптину Пустынь, при которой Преосвященный благословил о. Моисею устроить скит во имя св. Иоанна Предтечи. В этом деле о. Антоний был усерднейшим помощником брата, трудился наравне с наемными рабочими, вырубал с ними вековые сосны и выкапывал их огромные пни. По назначении о. Моисея настоятелем Оптиной Пустыни, в 1825 г., о. Антоний был определен начальником новоустроенного скита, которым и управлял до 1839 года. Находясь в должности скитоначальника, о. Антоний продолжал нести великие труды: жил в тесной келии, и, по малочисленности братий, сам исправлял многие братские послушания: между прочим, наравне с братиями участвовал в денно-нощном чтении псалтыри, читал по две очереди и самые трудные часы; сам расчищал скитские дорожки, и т. д. А, притом, один исправлял в скиту чреду священнослужения.
К добровольным трудам и подвигам монашеским о. Антония вскоре присоединился и невольный крест тяжкой болезни: в 1836 г. у него открылась болезнь в ногах, которая сделалась неизлечимой и в продолжении 30-ти лет, до самой кончины его, причиняла ему тяжкие страдания.
Несмотря на болезненность о. Антония, он в 1839 г. был назначен игуменом Малоярославецкого Черноострожского монастыря. С великой скорбью и слезами расстался он с скитским уединением, и не столько тяготился трудами и болезнью, сколько настоятельством. Много раз он пытался сложить с себя это тяжелое для него бремя, но по воле епархиального начальства должен был нести оное до 1853 года. Во время настоятельства своего, о. Антоний много заботился, как о внешнем устроении обители, начатом его предшественником о. архимандритом Макарием, так и о внутреннем благоустройстве ее, и сам служил для всех братий примером трудолюбия и всех иноческих добродетелей.
В 1853 г., игумен Антоний по болезни уволен был от настоятельской должности и возвратился в любимую им уединенную Оптину Пустынь, где и прожил на покое 12 лет, являя братству назидательный пример всех иноческих добродетелей. С терпением и благодарением нес он крест повседневной болезни, и, несмотря на непрерывные телесные страдания, с великой ревностью понуждал себя к молитвенным трудам: любил и в праздничные дни, и в будни неопустительно ходить к церковным службам, которые только в случае крайнего изнеможения заменял келейным молитвословием. О том, как тщателен был о. Антоний в исполнении келейных молитвенных правил, можно судить из следующего. Когда одного Оптинского брата назначили на трудное послушание (в монастырской гостинице), и он очень скорбел об этом, о. игумен, утешая его, дал ему свои четки, и, при этом, сказал: «по этим четкам келейное правило исправлялось в продолжении 15-ти лет ежедневно, неопустительно».
После молитвы келейной и церковной, все свободное время о. Антоний посвящал, преимущественно, чтению, которое было любимым занятием его во всю его жизнь. С течением времени у него составилась значительная келейная библиотека: у него было более 2000 томов, которые он еще при жизни все сдал в монастырскую библиотеку. Замечательно, что о. Антоний не оставил нечитанной ни одной из, пожертвованных им, в таком значительном количестве книг. Имея от Господа дар необыкновенной памяти, старец постоянным и внимательным чтением обогатил и развил природный свой ум, так что удивлял своих собеседников обширностью и разнообразием своих познаний.
Как великий любитель безмолвия, о. Антоний желал всегда проводить уединенную жизнь в молитвенных трудах, чтении и богомыслии, и по глубокому смирению своему, всегда старался уклоняться от учительства. Но духовные дарования его, и даже самое смирение, с которым он от всех уклонялся, привлекали к нему всех, и потому, келии его наполнялись множеством посетителей мирских и монашествующих, желавших принять от него благословение и духовное назидание. По любви своей к ближним, о. Антоний не мог презирать просьб и душевных потребностей тех, которые с верою к нему прибегали, и потому, не отказывался, сколько позволяли силы его, подавать им, как словесно, так и письменно духовные свои назидания. Слово его, как устное, так и письменное, по свойству своему, простое, мягкое, всегда было растворено духовной солью и отличалось особенной какой-то меткостью и своеобразной выразительностью, и силой.
Пользуясь всеобщим искренним уважением, о. игумен Антоний всегда старался занять в обители среди братства самое смиренное положение. Назидательно и трогательно было видеть, как маститый старец с глубоким детским благоговением и искренней любовью относился к старшему брату, о. архимандриту Моисею, как к своему духовному отцу и начальнику, и смирялся перед ним, как последний послушник. В отношении же к братству, о. Антоний всем оказывал приветливость и искреннюю любовь; и все, взаимно, от мала до велика, воздавали ему должную дань почтения и любви; и не было в обители человека, который при одном виде о. Антония не ощущал бы особенного утешения.
В 1862 г. скончался брат о. Антония, о. архимандрит Моисей. Кончина брата глубоко отозвалась в сердце и жизни о. Антония. Скорбь его была невыразима. С этого времени он стал, по возможности, всячески уклоняться от людей, посвящая свое уединение непрестанному молитвенному воспоминанию о своем духовном отце и брате, и, вообще, молитвенным подвигам. С этого же времени не оставляла его мысль о принятии великой схимы. Но по глубокому своему смирению, он считал еще нужным испытать свою готовность к принятию оной, и только 9 марта 1865 года, когда старцу исполнилось ровно 70 лет, он был пострижен келейно настоятелем обители, с благословения епархиального архиерея.
Новопостриженный схимник игумен, весь предался молитвенным подвигам. «Ведь я теперь новоначальный», говаривал он; стал труды прилагать к трудам и подвизаться как бы молодой и здоровый человек. От непомерных подвигов болезненность его и телесные страдания все более и более усиливались. 7-го июля открылась во всей силе его предсмертная болезнь и продолжалась ровно месяц. Телесные его страдания были весьма тяжки, но он переносил их с неимоверной силой духовной. 21-го июля был особорован Таинством елеосвящения, приобщался же Св. Тайн в последние дни – ежедневно. В ночь на 8-е августа мирно почил о Господе54.
6. Схимник отец Карп слепой
13 Марта 1866 г. скончался в Оптиной Пустыни замечательный подвижник, слепец о. Карп, из государственных крестьян Калужской губернии, Масальского уезда, деревни Бараньих Рог. В Оптину Пустынь поступил в 1832 году; первоначально был звонарем, потом, более 20-ти лет, до старости, трудился в хлебне. В этом послушании он показал в себе необыкновенного подвижника. В трудах он никогда не уступал никакому молодому, здоровому человеку. Для жительства, ему в хлебопекарне был отгорожен уголок, аршина в три, и потому, как неисходный жилец хлебни, он первый являлся к делу, и последний отходил. А также, при всякой, даже малейшей потребности приходивших, он готов был служить каждому. Сверх того, когда сотрудники его отходили по кельям, он отправлялся в амбар сеять муку, что исполнял один; а муки ежедневно выходило более 20-ти пудов. При этом, помогал носить воду, дрова, муку из амбара в хлебопекарню. В свободное от этих занятий время, разматывал пряжу для неводов. В этом же рукоделии и в молитве проводил почти всю ночь. В церкви бывал неупустительно, и отправлялся туда, как только дозволяли ему труды по послушанию. Точность его и внимательность были столь велики, что всякий раз, как только проходил мимо храмов, он против входа каждого храма останавливался и клал положенное число поклонов. Проводя не только дни, но и почти все ночи без сна, он в церкви всегда почти боролся со сном, особенно, под старость. Бдительность его была неимоверна: если кому из братии нужно было встать в самую глухую пору ночи, то обращались к о. Карпу, и в час, в два, в три ли кто попросит разбудить его, – ложись и спи спокойно; в назначенный срок о. Карп тихо творит уже молитву, и не отойдет, пока не разбудит.
Постоянное самовнимание и понуждение себя на все благое, были отличительные черты о. Карпа. Самоукорение, как бы, срослось с ним. Нравом он был кроток и молчалив; в обращении с братией – ласков, приветлив и любовен. Еще покойный старец о. Леонид любил его и говаривал о нем: «Карп слеп, но видит свет», разумеется, тот свет, который и зрячим недоступен.
Слепотой своей он не только не тяготился, но и дорожил ею, как средством ко своему спасению, и с любовью нес этот крест, возложенный на него Господом. Валаамский игумен Варлаам, живший в Оптинском скиту на покое, однажды, испытывая его, сказал: «Отец Карп! не хочешь ли поехать в Москву? там есть искусные доктора; они бы сделали тебе операцию, и ты бы стал видеть». О. Карп испугался этого предложения. – «Что вы, что вы, батюшка, отвечал он. Я этого вовсе не хочу, я спасаюсь своею слепотой».
В последние годы своей жизни о. Карп стал очень изнемогать, уже не мог по-прежнему трудиться, но очень усерден был к службам Божиим, и желая выну приметатися в дому Божии, просил о. настоятеля, чтобы для него устроена была келейка при входе в Казанскую церковь. Но исполнить его желание было неудобно. Почувствовав изнеможение сил, он келейно принял пострижение в схиму. В декабре 1865 г. слег в постель, впрочем, никакой болезни не чувствовал. Даже незадолго до самой смерти, когда братия его спрашивали: «что у тебя болит, о. Карп?», он отвечал: «ничего не болит». До последних минут своей жизни сохранил ясное сознание. Благовременно был напутствован всеми христианскими таинствами и 13 марта 1866 года, в воскресенье пятой недели великого поста, в час пополудни, мирно и тихо почил о Господе.
Замечательно, что старческое лице о. Карпа, которое при жизни его было самое обыкновенное, по смерти стало так благообразно, чисто и светло, как у трехлетнего младенца, и видимо сияло благодатью Божией, так, что все братия удивлялись. На третий день его кончины никто не ощущал от тела его ни малейшего запаха. Так Господь, по смерти его, еще здесь прославил этого смиренного подвижника, который никогда не искал человеческой славы и всю жизнь свою провел в неизвестности.
7. Андрей Андреевич Петровский
Б 1859 году поселился в Оптиной Пустыни один из досточтимых ветеранов Русской армии, генерал-майор Андрей Андреевич Петровский. Жизнь его была очень замечательная. 1804 г., 18-ти лет, он вступил в военную службу; в 1805, 1806 и 1807 годах был в походах в Галиции и в Пруссии; в 1812, 1813 и 1814 годах участвовал в военных действиях против неприятеля в пределах России, в Германии и во Франции: был при вступлении русских войск в Париж; в 1831 г. участвовал в польской кампании. В военной службе отличался мужеством и отвагою; был в 70-ти сражениях и делах против неприятеля, между прочими, под Прейсиш-Эйлау, под Бородиным, при Лейпциге, под Прагой. Но ни разу не был ранен, ни контужен. Рассказывая о сем, Андрей Андреевич приписывал это особенной помощи Божией и говорил, что в опасные минуты жизни своей, он всегда призывал имя Божие и читал 90-й псалом: «Живый в помощи Вышняго, в крове Бога небесного водворится» … В 1834 г. Петровский был произведен в генерал-майоры; в 1836 г. был назначен членом комиссии об устройстве зданий Орловского Бахтина кадетского корпуса; а с 1837 по 1840 г. был директором Новгородского Аракчеевского кадетского корпуса. Он отличался всегда прямотой и благородством характера. Вся служба его была безукоризненная: в отправлении служебных обязанностей никогда не был слабым и не допускал беспорядков и неисправностей между подчиненными, но никогда не подвергался и жалобам, и замечаниям. В 1840 году уволен от службы с мундиром и пенсионом полного жалованья.
Проведши большую часть своей жизни в усердном служении царю земному, Андрей Андреевич пожелал остаток дней своих посвятить на служение Царю небесному и с этой целью, как сказано, в 1859 г. поместился на жительство в Оптиной Пустыни. Здесь он жил весьма тихо, скромно и благоговейно; отличался особенным усердием к молитве, и неупустительно ходил к церковным службам. По вступлении в обитель, он недоумевал, какое бы избрать для себя в свободные часы занятие, и объяснил об этом старцу, иеросхимонаху Макарию, которого очень любил и уважал. Старец, подумавши несколько, вынес ему рукописную книгу Ставрофилию, или царский путь креста, в русском переводе, и благословил ему, сперва прочитать, а потом переписывать эту книгу. Прочитавши ее, Андрей Андреевич сказал, что в жизни своей он никогда не читывал книги, которая бы так соответствовала его душевному настроению; с великим усердием принялся переписывать ее и переписал несколько экземпляров для монастырской библиотеки и для своих родных и знакомых. Кроме того, он любил лечить больных простыми средствами и многим помогал. В какое бы время больные к нему ни приходили, он никогда не затруднялся этим и всегда принимал их радушно. В обители пользовался всеобщей любовью и уважением за простодушие и доброту, которые составляли отличительные черты его характера.
Скончался 23 января 1867-го года на 81-м году от рождения, за несколько дней перед кончиной, пожелав принять монашеский образ. Когда начались его предсмертные страдания, вдруг, он попросил отслужить молебен св. Николаю чудотворцу; и, как только это было совершено в его келии, страдания прекратились. В последние предсмертные минуты он был спокоен, и так тихо отошел в жизнь вечную, что бывшие в его келии едва могли это заметить. Похоронен против Кресто-Воздвиженского придела Казанской церкви.
8. Иеросхимонах Феодот
Иеросхимонах Феодот, в мире Феодот Захарович Кольцов, поступил в Оптину Пустынь в 1834 году и вполне отдался руководству, сначала иеросхимонаха Льва, а потом иеросхимонаха Макария. В 1841 г. пострижен в монашество с именем Филарета и назначен сборщиком; потом рукоположен во иеродиакона, а в 1849 – в иеромонаха. Отличительные черты его были преданность старцу и трудолюбие. Много лет ревностно проходил трудное послушание сборщика, от которого нисколько не изменилось монашеское его душевное устроение, что бывает редко; несмотря на это, опасаясь вреда душевного, могущего произойти от сообращения с миром, в 1851 г. перешел в Гефсиманский скит, что при Свято-Троицкой Сергиевой лавре. Здесь, по благословению преосвященного митрополита Филарета, полюбившего простодушного старца, пострижен в схиму в 1853 г. и назначен духовником всего братства. Проживши лет семь в скиту, пожелал совершенного безмолвия, и по благословению наместника лавры архимандрита Антония, удалился с другими двумя иеросхимонахами И. и А. в глубину леса, за 5 верст от Гефсиманского скита, где они построили себе кельи в расстоянии друг от друга на вержение камня. Здесь о. Феодот вполне предался безмолвию и иноческим трудам, но недолго наслаждался желанным уединением, – всего только года два. Господу угодно было освятить это место для прославления имени своего святого. Некто, г. Королев, московский почетный гражданин, возымел сильное желание построить на сем месте храм, и, по благословению преосвященного митрополита Филарета, воздвигнут был храм двухэтажный, каменный, во имя Святого Духа Параклита (Утешителя) и св. Иоанна Предтечи. В малом времени собралось сюда человек до 30-ти; устроилось общежитие под ведением лавры, Пустынь названа Параклитовой; начальником ее назначен был старец о. Феодот. Прожив здесь года четыре, он пожелал опять возвратиться в Оптину Пустынь, дабы лечь в могилу с своими св. старцами иеросхимонахами Львом и Макарием, и в 1863 г. принят был с любовью Оптинским настоятелем и братией. Доживая в Оптиной Пустыни свой век, о. Феодот подавал братии назидательный пример своим усердием к молитве и к церковному богослужению, своим смирением, простотой, искренностью и нестяжательностью55. Почил мирной христианской кончиной 8-го марта 1873 г. Любовь некоторых духовных чад его и, расположенных к нему, особ, воздвигла ему памятник, внутри которого день и ночь теплится лампада перед образом Спасителя.
* * *
52
Сведения о замечательных скитских старцах помещены в
«Описании скита», а о настоятелях Оптинских сказано в истории обители; о некоторых же других Оптинских иноках упомянуто при описании кладбища.
53
Смотри Дост. сказ. о подвижн. св. и блаж. отцов. Издание четвертое, стр. 6, стат. 13.
54
Подробное жизнеописание о. игумена Антония напечатано в Москве в 1870 году, а письма его к разным лицам напечатаны там же в 1869 году.
55
Некоторому брату о. Феодот сказал однажды, что он во всю свою иноческую жизнь ни у кого ничего для себя не просил, а ожидал, что пошлется ему по милости Божией, и ему все необходимое посылалось.